Форумы-->Творчество-->
| Автор | Пограничный мир |
|---|
Пролог
Он появился неожиданно, словно рваные лоскутья ночных теней вдруг таинственным образом обрели жизнь и сплелись воедино. Его не заметил никто. Бесполезными оказались хитроумные сторожевые ловушки магов Заката и неусыпная охрана, состоявшая из отвергнутых и проклятых своим народом светлых эльфов с их хваленным магическим взором. Высокая узкоплечая фигура в серой мантии с низко опущенным на лицо капюшоном тихо покачивалась на границе мрака и теплого света от огня, жадно облизывающего полено в походном очаге. Время от времени языки пламени остервенело бросались на стену из камней в неутомимом желании обрести свободу и бессильно рассыпались искрами. За их тщетными попытками наблюдал воин в черных доспехах, сотворенных, казалось, из самой тьмы.
- Масссстер, - в голосе прибывшего слышался тихий свист кладбищенского ветра среди вросших в землю надгробий, таких старых, что само время шершавою рукой стерло с них имена и даты. Ледяной волной по шатру пробежал холод, заставивший пугливо присмиреть даже огонь, – Сссеверные и Восссточные ворота откроются перед вашими солдатами. Будут ли еще приказания?
- Тени? – спросил воин, небрежно махнув рукой, отчего опавшие было языки пламени, полыхнули с новой яростью и вновь устремились на штурм каменной твердыни.
- Золото, Массстер. Нет нужды убивать тех, кто может быть полезен.
- Дипломатия? Я удивлен, – усмехнулся воин, – где же ваша легендарная жестокость, которой молодые ухари девиц своих пугают на ночных посиделках, чтоб те поласковей да посговорчивей были?
- Мы не ограничиваемся жессстокостью в решении поставленной задачи. Она есть сссредство достижения цели, но сама целью не является.
- Лжешь, бесплотный, лжешь, иначе твои набольшие не требовали бы по договору тысячи пленных. Что вы там с ними делаете одному Зотару известно, но в одном уверен: живым от вас еще никто не уходил. Может правда языками чешут, что мучительной смертью дело не кончается?
- У меня нет полномочий, Массстер, обсуждать с вами деяния Высссших Теней. Мы неукоссснительно соблюдаем свою часть договора с Темным Кругом, но мы не являемся его чассстью. Наше сотрудничество будет настолько долгим, насколько будут соблюдены наши интересссы.
- Вы будете делать то, что прикажет Темный Круг, – все также, не поворачиваясь, медленно проговорил воин. В его голосе зазвенела сталь, – и так долго как потребуется.
- Тени ни подчиняются никому, кроме Совета Высссших. У Темного Круга достает мудрости не обоссстрять с нами отношений – это нецелесообразно. К тому же Темный Круг имеет доссстаточно пешек для претворения в жизнь своих замыслов. | Воин медленно повернулся. По длинным спутанным волосам змейками извивались ручьи пламени. В глубине черных доспехов, словно в ночном небе в месяц падающих звезд, заиграли тысячи вспышек. Алые росчерки прошивали мрак, сплетаясь в таинственные руны, и гасли, чтобы тут же смениться новым сочетанием огненных символов. Неведомые слова складывались в предложения и сменялись так быстро, что вскоре слились в неистовый поток ослепительного света. Всю бездонную тьму доспехов – до капли – впитало в себя лицо воина. И только глаза… сейчас их свет был едва ли не сильнее сияния доспехов. Победно взревев, огонь в очаге сокрушил камень и пролился на земляной пол. Яркий свет разметал, разорвал в клочья притаившийся в шатре мрак. На секунду огонь замер, словно к чему-то прислушиваясь, затем медленно пополз туда, где в бессильном отчаянии пыталась заслониться от нестерпимого жара сгорбленная фигура в серой мантии. Сотни языков пламени сплелись в упругие жгуты мышц, готовых в любой момент выпустить на волю в молниеносном броске сжатую мощь невиданного чудовища. Алые лапы впивались когтями глубоко в землю, с оскаленной пасти слюной капал жидкий огонь, в пронзительных углях глаз не было разума, только ненависть и исступленный голод.
- Бооольно. Оссстановите его. Я не имел в виду вас, Массстер. – таинственный визитер упал на колени, сейчас вид его был жалким, голос утратил высокомерие и срывался от страха. Он беспомощно озирался по сторонам.
- У Темного Круга достаточно не только пешек, червяк, - воин поднял ладонь, останавливая вбежавшую стражу, – а вашему Совету должно приложить сейчас все силы и старания, чтобы Круг не счел его бесполезным. В противном случае вы сполна прочувствуете на своей шкуре – или что там у вас – страдания ваших жертв. Встань.
Огненный зверь одним прыжком вернулся к своему хозяину и ласковой кошкой потерся о сапоги. Воин снял латную перчатку и протянул руку. Сильно уменьшившись в размерах, пламя доверчиво свернулось в его руке, сменило яростный алый цвет на ласковый оранжевый и тихо потрескивало, словно мурлыкало. Исчезло ослепительное зарево, и потревоженные тени вновь вернулись в шатер.
- Ступай к своим, бесплотный, – воин бережно погладил огонь, который тут же довольно вспыхнул, разбросав невесомые искры, - передай: пока у Круга нет в вас надобности, забейтесь в свои норы и ждите. Вас призовут, лишь только появится необходимость. И тогда, клянусь бородой Зотара, лучше бы вам поторопиться. Иди.
- Слушаюсссь, Мастер, – ночной визитер отступил туда, где тени были гуще всего и исчез. | Воин медленно подошел к очагу и протянул руку. Пламя нехотя перебралось на поленья.
- Повелитель волен наказать нас, – воин обернулся. У полога стояла стража из числа светлых эльфов во главе с капитаном, - мы не почувствовали ничего. Наши жизни и наша судьба в вашей власти. Мы преклоняем колени…
- Успокойся, Тэольред, – перебил, усмехнувшись, воин, - если бы я счел виновными вас, то едва ли у тебя хватило бы времени произнести столь напыщенную речь. Ступайте.
Эльфы, поклонившись, вышли. «Надменные выкормыши Вечного Леса - с неожиданной злостью подумал воин, глядя им в след, - уже не кичитесь своим первородством? Как вам должно быть нелегко преклонять колени перед смертным, повиноваться ему! Еще цепляетесь за выспренние речи, за показное благородство, за мнимое бесстрашие, твари!» Воин прекрасно помнил, как долго держался Эолронд – неприступная эльфийская твердыня на границе Вечного Леса в одном из пограничных миров. Как волна за волной разбивались штурмующие армии о неприступные стены и бессильно отступали под ураганным ливнем стрел, оставляя тысячи безжизненных тел на раскисшей от крови земле. Защитники тоже несли потери, но их павших было несоизмеримо меньше. Тяжелая работа. Приходилось все решать честной сталью – в пограничном мире нет места сильной магии, ее крупиц и той, и другой стороне хватало лишь на излечение раненых и поддержании несильных оборонных заклятий. На памяти воина этот мир был единственным, в котором армии Темного Круга увязли на долгое время. И увязли бы гораздо больше, если бы в одну из лунных ночей Тэольред вместе с сотней преданных ему светлых эльфов не вырезал своих сородичей и не сдал бы крепость. Они не пощадили никого… Воин представил, как под покровом такой ненавистной для них ночной темноты, отступники деловито сновали меж спящих товарищей, методично перерезая им глотки. В тактику Темного Круга не входило понятие «одержать победу малой кровью», указывалась лишь цель и неважно, каким образом она будет достигнута: гением военачальников, многотысячным мясом воинов или сотней предателей, сошедшихся с Темным Кругом в цене. Всему могла быть назначена стоимость. Одна часть воина в черных доспехах – та, что находилась на службе Круга – могла понять это и принять, другая – в которой он оставался простым рубакой, – не могла, но презирать и ненавидеть обе части умели одинаково. | - А ты прикажи содрать с них кожу, – воин резко обернулся, у очага в кресле сидел мужчина в щегольском алом наряде странного покроя. На голове красовалась маленькая красная шапочка набекрень, которая делала его похожим на задиристого петуха. Никто бы не смог определить возраст незнакомца: франтовские усики на узком аристократичном лице, взъерошенные короткие волосы на голове, наглая ухмылка на тонких губах – все говорило в пользу самонадеянной молодости. Все, но только не глаза… глаза принадлежали человеку – впрочем, человеку ли? – который видел нечто такое, от чего в них навсегда застыл холодный отблеск беспощадной стали. Такими глазами мог смотреть скучающий палач сквозь прорезь маски, немало повидавший на своей заплечной работе. Этакий палач-философ, – верное средство от ненависти – содрать кожу: там глядишь, и жалость проснется. Да и от хандры помогает, знаешь ли.
- Заметь, я не спрашиваю, как ты здесь очутился, – воин подошел к очагу, и теперь незнакомец смотрел на него снизу вверх, дурашливо прищурив правый глаз, – я спрошу тебя, зачем ты здесь, Сигеллий?
- Фу, как официально. – гость изобразил на лице гадливость. – Ну, почему? Почему, друг мой Гунар, ты не можешь избежать этого холодного, этого надменного тона? Ну, хотя бы разок притворись, будто мы с тобой старые добрые друзья. Хотя бы разок сделай вид, что рад мне. Черствость делает тебя мужественнее, Гунар, но… не красит. Иногда мне кажется, – Сигеллий доверительно подался к воину в черных доспехах, понизив голос до шепота, – что ты меня совсем не любишь.
- Ты всегда был паяцем, Сигеллий, – Гунар присел на соседний стул, – Сомневаюсь, чтобы у тебя когда-нибудь были друзья.
- Друзья, дорогой мой, это непозволительная роскошь. Привязанность делает нас уязвимыми, друзья делают нас слабыми. Что такое дружба? Взаимная выгода: потребность подчиняться для одного и руководить для другого. Это и есть та правда, в которой никто никогда не признается: будут сыпать цитатами, выдержками из потрепанных книжонок восторженных идиотов. В действительности же все просто: один из друзей – это всегда раб. Раб – это всегда неудовлетворенные амбиции, нарыв скрытых страстей. Достаточно небольшого лекарского навыка, чтобы вскрыть этот гнойник и тогда дружбе конец. И вот, миляга Гунар, перед нами два одиноких человека. Они так долго пестовали свою дружбу, так долго зависели друг от друга, что разучились бороться поодиночке. Они ошеломлены, раздавлены. Скука смертная.
- Ты пришел поговорить со мной о дружбе? – усмехнулся Гунар. – Стареешь, Сигеллий, раньше тебя мало занимали подобные вопросы.
- Стараюсь заглушить в себе скуку. - Сигеллий разворошил кочергой поленья в очаге, разбудив задремавшее было пламя. - Так мало достойных собеседников, что приходится спорить с самим собой, а темы наших споров весьма разнообразны, должен сказать тебе. И знаешь, я всегда одерживаю верх, что тоже признаться скучно.
- Ну что ж, раз для пустой болтовни у тебя есть ты, давай тогда ограничимся разговором о делах. За какой надобностью тебя отрядили ко мне, Сигеллий? Если ты здесь, значит, Темный Круг готовит очередной прорыв.
- Какая проницательность. – Сигеллий поднялся, опираясь на невесть откуда взявшуюся трость с причудливым набалдашником, постоял, словно к чему-то прислушиваясь и сильно прихрамывая на правую ногу, подошел к пологу шатра. – Я слышу в твоем голосе нетерпение или мне показалось? Надоело заливать кровью задворки?
- Здесь могли бы обойтись и без меня! – Гунар вскочил, пинком отшвырнув стул. – За моими плечами шесть!! Шесть взломанных пограничных миров!! Мы на пороге седьмого, возможно последнего, и Темный Круг не придумал ничего лучшего, чем сослать меня вытирать сопли слюнявым магам, натаскивать молодняк, который и натаскивать то не на чем: города сдают без боя!! Там где не помогает страх – помогают деньги!! Эта бойня – для тупых мясников! Не для воинов! | - Круг чтит твои заслуги. – Сигелий излишне церемонно поклонился. – Кому, как ни тебе это понимать? Сколько ты говоришь за твоими плечами? Ах да, шесть миров! Шесть… Тебе пора на покой, бесстрашный Гунар! Чем плохо? Обзаведешься семьей – мужчина ты видный, а юные прелестницы, как известно, обожают героев. Тебе и стараться-то, особенно не придется. Обворожишь какую-нибудь баронскую дочурку-нетронутый цветочек, уговоришь, наколдуешь ей дюжину сопливых детишек – обычным-то способом, поди, забыл как это делается, а, Мастер? – Сигелий залился счастливым смехом.
- Замолчи, фигляр!! – Гунар был в бешенстве. – Зачем ты пришел? Говори и проваливай к чертовой матери!
То ли тень пробежала по шатру, то ли неожиданный порыв осеннего ветра на мгновение притушил огонь в очаге… У полога никого не было. А в следующую секунду Гунар вздрогнул, почувствовав на своих плечах руки, и тихий голос Сигеллия у самого уха.
- Ну, прости, прости, неистовый мой Гунар. Мы так давно не виделись, что я начал забывать какой ты обидчивый.
- Бабы на посиделках обижаются, – Гунар стряхнул руки Сигеллия и повернулся, - когда их щупают не там. Никак не могу привыкнуть к твоим фокусам, Сигеллий.
- Извини, – тот картинно всплеснул руками, трости в них уже не было, – захотелось произвести на тебя впечатление. Что же касается нашего дела, то ты совершенно прав: Круг хочет поручить прорыв кому-то другому. Весьма вероятно, что этот кто-то из Темной Шестерки.
- Я – один из Темной Шестерки, – медленно произнес Гунар, тяжело посмотрев на гостя.
- Уже нет, мой друг, – Сигеллий достал кружевной платок и картинно промокнул глаза, – я собственно по сему поводу и прибыл.
Сказать, что весть стала для Гунара полной неожиданностью, было бы неправильно: о чем-то таком он догадывался, с тех самых пор как его неожиданно отправили подальше от Пути в чертову глушь Многомирья, с тех самых пор как приглашения в Турон на Совет Темных сменились редкими сухими приказами через посыльных. | - Кто? – тихо спросил Гунар.
- Ивеллай. – Сигеллий швырнул платок в очаг. Огонь на мгновение отпрянул испуганным щенком, затем весело набросился на неожиданный гостинец. – Ты удивлен?
- Нет. – Гунар медленно подошел к столу, заваленному всевозможными донесениями, жалобами, отчетами – всей той хозяйственной дрянью, которой ему приходилось заниматься в последнее время – и смел все на пол. На столе он оставил лишь небольшой молочно-белый кристалл – вытянутый правильный многогранник с острыми вершинами, – увитый тончайшими красными нитями, похожими на кровеносные сосуды.
- Голос Шестерки уже не так слаб как прежде. – Сигеллий поднял пару листов, бегло прочел и, скомкав, отбросил. – Ты же не думал, мой простодушный Гунар, что они потерпят тебя в Совете надолго? Ну, не смотри, не смотри на меня так, чего доброго решишь, что это я виноват! Во все времена головами гонцов, которые приносили дурные вести, украшались городские ворота. Представь, что я чувствую сейчас, рискуя потерять твою дружбу! Ну, вот опять этот взгляд! Хорошо, пускай не дружбу, раз уж ты так настаиваешь, давай назовем это выгодным сотрудничеством, добрым партнерством… мы так давно вместе, что я объединил эти понятия в некое подобие дружбы.
- Ты сегодня в ударе, Сигеллий, – Гунар бережно взял кристалл и осторожно поставил его на одну из вершин. После того как он убрал руку кристалл остался стоять, медленно вращаясь вокруг своей оси, – столько пафосных речей, столько неожиданных признаний.
- Напрасно иронизируешь, саркастичный мой, – Сигеллий твердым шагом обошел стол и, облокотившись об него обеими руками, с интересом заглянул в лицо Гунара, – впрочем, мне приятней видеть тебя таким, нежели самому разгонять грозовые тучи в твоем сердце. | - Раз мы такие добрые друзья, – Гунар провел рукой над кристаллом, отчего тот ускорил вращение, – ответь, чья это была идея? Шестерка никогда бы не отважилась принять подобное решение без ведома Круга.
- Ты перестал слышать главное, – Сигеллий укоризненно покачал головой, – шестерка набрала силу. Темный Круг вынужден считаться с ее мнением, а зачастую идти на уступки, даже если не разделяет решений совета Темных. Ты должен понять, верный мой Гунар, у Круга лично к тебе нет неприязни: твои заслуги неоценимы, твоя преданность не вызывает сомнений. Но… благородные нобили голодными псами рвут Многомирье, отталкивая друг друга своими собачьими мордами! Они никогда не подпустят к своей кормушке безродного!
Кристалл плавно поднялся и бесшумно завис на расстоянии ладони от поверхности стола. Стремительное вращение стерло грани, делая его похожим на веретено. Небрежный взмах руки Гунара и из кристалла потянулись тонкие струйки белесого дыма. Словно клубок ниток, они опоясывали его, увлекаемые бешеным кружением. Их становилось все больше и больше, пока, наконец, они не смешались в сплошную сферу.
- Есть много способов разогнать осмелевшую свору, – Гунар невесело усмехнулся, – вероятно, Круг не заинтересован ни в одном из них.
- Ты слушаешь, но упорно не желаешь слышать, – Сигеллий подался вперед, – пойми же, прямодушный мой друг, ныне Шестерка – это не только лай приблудной шавки. Она уже давно обзавелась когтями и зубами! Под ее знаменами почти вся военная мощь не только шести пограничных миров, но и всего Многомирья! Исключение составляют армии самого Темного Круга в Золлоране и немногочисленные преданные Кругу полководцы, разбросанные по захолустным мирам. Догадываешься, чьими стараниями ты здесь? Посмотрим в глаза правде, Круг недооценил расторопность доблестных нобилей или, что будет вернее, переоценил свое влияние на них. Пока еще Шестерка сохраняет лояльность Кругу, заметь, пока… Они еще раздумывают, просчитывают всевозможные пути, пытаются определить, насколько опасен Круг и какие козыри скрывает. Они не явят зубы сейчас – будут выжидать. Впереди седьмой прорыв, а это значит очередной ставленник Совета и трансформация в Темную Семерку! Не мне тебе объяснять, что может последовать вслед за этим. | Сфера вспыхнула голубоватым светом и вдруг сделалась абсолютно прозрачной. Белесый дым с ее поверхности поднялся вверх и собрался в едва колышущееся на легком сквозняке серое прямоугольное полотно. Оттуда таращило единственный глаз – другой был похоронен под жуткого вида шрамом – широкое бородатое лицо неведомого воина.
- Северные и Восточные ворота, Тигерин, – отдал приказание Гунар, – силами третьего, пятого, шестого и девятого полков. Сопляков из Заката пусти вперед, пусть пообтреплются. Сбей с них академический лоск.
Бородатый молча кивнул, и его лицо растворилось в сером тумане полотна.
- В таком случае, почему Круг медлит? – Гунар скрестил руки на груди. – Почему не отзывает в Золлоран преданных ему полководцев?
- Прискорбно, прямолинейный мой друг, - Сигеллий вернулся к очагу и сел в кресло позади Гунара, – прискорбно видеть тебя растерявшим здравый смысл в этой глуши. Впрочем, ты никогда не был силен по части политики. С другой стороны, меня всегда подкупало это твое варварское прямодушие. Из всех нас – творящих зло – ты, на мой взгляд, единственный кто еще помнит, что такое честь. Что касается твоего вопроса… Если Темный Круг вдруг начнет собирать под своими знаменами лояльных к нему полководцев, это не пройдет незамеченным и для Совета, и вот тогда предсказать что-либо будет практически невозможно! Открытое противостояние сейчас не выгодно ни Совету, ни Темному Кругу. Правда, эта пассивность, скорее на руку Шестерке. Остается надеяться, что у Круга таки имеется скрытый доселе козырь.
- Послушай, – Гунар не повернулся к Сигеллию, – даже мне прямодушному понятно, что ты здесь не только для того, чтобы донести до меня волю Совета. Ты хочешь убедиться в моей лояльности к Темному Кругу?
- Я в ней не сомневаюсь, меня интересует готов ли ты в случае необходимости пойти наперекор Совету и встать под наши знамена? Быть лояльным и быть преданным – не одно и тоже. Мне нужен твой ответ прямо сейчас. | Полотно перед Гунаром потемнело, и на нем стали проступать смутные очертания, которые постепенно сложились в четкую картинку. Город. Он был как на ладони в ярком лунном свете. Высокие шпили храмов неведомых богов, неприступные стены и дозорные башни с редкими огнями, мелькавшими сквозь бойницы – там, вероятно, грелись защитники, отгоняя липкий страх смерти скабрезными солдатскими байками. Но вот замелькали огни на стенах, их становилось все больше и больше. Вот над одной из дозорных башен, образовалась огненная воронка, разгораясь неистовым алым цветом. Вот она остановила свое вращение, приняв форму огромного клина, и обрушилась вниз. Вот огромный пламенный бич смахнул рой суетливых огней со стены вниз и истаял, перерубленный пополам исполинским клинком ослепительного света …
В шатре царила глубокая тишина, и все же можно было, если не услышать, так почувствовать, как крик отчаянья и ужаса, застигнутых врасплох жителей города, сплетался с яростным исступленным ревом атакующих орд.
- Ты бы мог многих спасти в этом городе, – нарушил тишину Сигеллий, с улыбкой взирая на разверзшийся ад, – тебе достаточно было отдать соответствующий приказ. И все-таки ты этого не сделал… Почему?
- Выживет сильнейший, – жестко ответил Гунара, не поворачиваясь, – я так выжил!
- Это я и хотел услышать…
Гунару не было необходимости оглядываться, чтобы понять, что Сигеллия в шатре уже нет. | | оуу, прода появилась,давно ждал. | ...- Выживет сильнейший,...
хорошее высказывание и вообще взгляд | | Интересно. Хорошее начало. | | ап | | проду | | Неужто забросил автор?... Жаль... |
К списку тем
|
