Форумы-->Творчество-->
1|2
| Автор | Мир Сильнейших |
|---|
| В то время как животные наделены склонностью беспрекословно следовать своим инстинктам, человеку дан дар противоречить самому себе. | 7 июля 2205 года н.э. всю ночную половину Земли пересекла аномалия, схожая с кометой. Эта комета стала судьбоносной для всего человечества. Позже ей дали имя – Апокалипсис.
Уже 9 июля было зарегистрировано несколько крупнейших террористических актов, стёрших с лица Земли целые города. Воспользовавшись полнейшим отсутствием свидетелей, власти тех стран решили скрыть от людей то, что произошло на самом деле.
Однако такое скрыть было невозможно. Ведь каждый из этих городов был атакован всего одним человеком. Один человек, обрётший великую силу смог уничтожить город менее чем за два часа. И самое страшное в этой ситуации было, что такой человек был вовсе не один. Никто не знал сколько их было всего, но они появлялись в разных точках мира и сеяли там хаос и разрушение, не взирая на сильное сопротивление армии. Имя им было дано – Сверхлюди.
14 июля 2205 года. Утверждается факт существования сверх людей вследствие очередной крупной катастрофы. Немногие выжившие утверждали, что эти сверх люди почему-то боролись между собой, и в последствие этой борьбы уничтожали миллионы невинных жизней. Некоторые даже атаковали местные власти, без каких-либо причин. Начинается паника. Начинаются массовые беспорядки, свергаются правительства, объявляется война всем сверх людям. Однако, даже коалиция из всех стран мира не могла остановить ни одного из них.
29 августа 2205 года стирается с лица земли США. Позже за ними последует ещё целый ряд других стран, сильных и слабых, потому, вести хронологию дальнейших событий не имеет смысла. Мир, каким мы его знаем, был уничтожен всего за полтора года. Падение старого мира ознаменовало становление нового мира – мира Сильнейших. | Далее скину старый текст. Он не отредактирован.
Глава 1
Милосердие и Жестокость
2223 год.
Развалины Нью-Йорка всё ещё не утонули в 16-ти летней лавине песков. Тёмно-серый асфальт всё ещё распластался со своими впадинами и трещинами под ногами. Ещё стояли хаотично перевёрнутые и потерявшие свой цвет от ржавчины мятые машины. Подобно Эверестам возвышались древние небоскрёбы, чёрные, покрытые трещинами, которые вот-вот могли рухнуть. Некоторые из них итак уже давно рухнули, оставив после себя одни заваленные основы. Весь город словно был построен из спичек, махнёшь рукой – и он развалится.
Яркая, золотистая вспышка… БАХ!... и Михаил, весь побитый в кровь, упал. Противник, в сандалиях и поножах сделал несколько шагов. Михаил, спутав это действие с очередной атакой, испуганно закрылся руками на крест. Но противник стоял спокойно, возможно, выжидая.
- Ты настолько жалок, что недостоин и смерти – наконец молвил он. Михаил вздрогнул. Убрал руки и медленно поднял взгляд на противника. Под его богатым, белым, с золотыми рисунками кимоно выглядывала чёрно-золотая броня с небольшим, на груди, гербом рода Токугава (три больших, в кругу, листа, глядящих в разные стороны). С шеи свисали две чётки с большими деревянными шарами, падающих до самой груди. Голова была завёрнута в капюшон. Лицо скрывалось золотой, лишённой всяких черт лица и эмоций маской, а оружием служило лёгкое, короткое, с клинкоподобным лезвием копьё. Он был одет как японский монах-воин 16-го века. И имя его было известно всей Пустоши – Белый монах.
«Как же мне его победить?! – спросил себя вдруг Михаил. – Я слишком самонадеянно ввязался в этот бой… он куда сильнее… неужели столько тренировок прошли даром?!»
- Что ты искал в этой битве? – так же спокойно спросил Монах – Свитки?
«Не похоже, чтобы он потратил хотя бы четверть своей силы – продолжал думать, поднимаясь, Михаил».
- Твоя правда – ответил мальчишка.
- Зачем такому малышу нужны такие серьёзные вещи? – спроси Монах. Вопрос был насмешлив, но тон – безразличен.
- Не твоё дело – отрезал Михаил. – Лучше отдай мне их!
- Коли дарят тебе жизнь - бери – так же отрезал Монах философским тоном и обернувшись, пошёл.
- Постой… - прорычал Михаил и почувствовал необузданную злость. Из него начала исходить едва заметная, прозрачная сила, похожая на пар, только прозрачный. Трещины медленно протягивались от его ног, заставляя трещать и ломаться сам асфальт. Задрожали мелкие камни.
- Знаешь, почему тебе не победить меня? – сказал спокойно Монах, продолжая идти не оборачиваясь. Конечно, он знал, что творится у него за спиной. – Дело не в твоей волевой и физической подготовке…
Начали дрожать и большие камни, в то время как маленькие уже приподнялись в воздух, и плавно стали набирать высоту. Трещины уже походили на мини-землетрясение, а сила уже была заметна невооружённым глазом: она буквально вырывалась наружу, хоть и оставалась прозрачной.
- Всё дело в тебе – продолжил Монах, в то время как стали подниматься и большие камни, что окружали его. – Ты ещё слишком мал, чтобы равняться на меня. Твоё тело… ещё даже не закончило развиваться.
Трещины ещё расширились и стали начинать охватывать даже здания. Судорожно затряслись машины. Рядом упал фонарный столб, а за ним, в другой точке, и целый рекламный щит, давно потерявший изображение. Михаил, яро закричав, бросился на Монаха, оставляя после себя разломы на земле. Когда Михаил был уже близко и в его руках, после золотой искры, появился меч, он, сосредоточив всю силу в нём, атаковал его. Молниеносный ответ Монаха последовал ещё до того, как меч Михаила успел даже хотя бы коснуться его. Копьё Монаха не просто отбило меч Михаила, но и, сыграв атакующую роль, оставив в воздухе свою дымообразную золотую траекторию, отбросило Михаила подальше. Произошло что-то на подобии невидимого взрыва, который разметал или разорвал всё, что стояло рядом. Все силы Михаила развеялись разом. Монах застыл в своей боевой позе с приподнятым коленом и вечно готовым копьём над головой.
- | . Ранее летающие камни стали падать градом.
– Твоё тело не сможет поддержать столько силы, сколько ты хочешь. Тебе не хватает терпения. – Заключил Монах.
Михаил влетел, прямо в двери какого-то общественного здания, обрушив и сам вход, и сам холл.
- Пусть и отрёкся ты от моей милости, но всё же я дам тебе ещё один шанс – сказал Монах, подойдя к завалу. Выпрямив перед собой руки, он выдохнул… вдохнул, и, напрягшись, медленно, с трудом, стал поднимать руки. Завал и впрямь был тяжёл и очень упорно не хотел поддаваться. Но не потратил Монах и половины своих сил, как камни сами стали потихоньку поддаваться. Небольшое усилие… и… все камни были подняты и отброшены в сторону. Михаил лежал без памяти. Будь он простым человеком, ясное дело, он бы помер. Монах принял его на своё плечо и продолжил свой путь.
Вечер заменил день, и сумерки начали сгущаться, оставляя от дальних высоток одни лишь чёрные, кривые силуэты. Монах шел без устали, так и ни разу не остановившись, не присев, не скинув с плеча лишний груз. В этих местах чёрт ногу сломит, но Монах, ни разу и не оступился. Было тихо. Один лишь спокойный топот сандалий, да одинокий, здешний ветер.
Внезапно, что-то громко, подобно льву, протяжно рыкнуло Монаху в правое ухо. Тот даже остановился в недоумении. Прозвучало тоже самое, только тише. Зайдя в первое попавшееся общественное здание, Монах сбросил Михаила прямо в холле. Тот мигом очнулся и оглянулся.
- Где я? – удивлённо спросил он. И снова грозный рык заставил скривиться Михаила, в желудке которого жило целых пятеро голодных львов, растерзывающих его изнутри. Подошедший Монах молча, без церемониально бросил на бетонный пол гору сухих веток, с улицы. Соорудив костёр, он принялся жарить в нём крысиные, выпотрошенные туши. Вполне нормальная еда для этого мира. Говорят, крысы переживут человека. Значит, еда будет всегда.
Уже стемнело, а крысы только были готовы. Монах протянул одну из них Михаилу. Но тот демонстративно отвернулся, хоть и мысли только и были забиты этими крысами. Монах ничего не ответил и положил блюдо на книгу.
- Не будет еды, не будет и сил – сказал Монах.
- Тебе-то что? – фыркнул Михаил. – Сам чего не ешь-то?
- Я не голоден – ответил Монах.
- Я тоже – ответил гордо Михаил, но новая волна львиных рычаний заставила его скривиться. Мрачно согнувшись, он всё же немного искоса поглядывал на ту сочную, хрустящую, аппетитно пахнущую крыску.
- Если не враг лютый тебя убьёт, то только гордыня твоя слепая – сказал Монах вставая. – Лучше бы задумался над тем, дотянешь ли ты до завтра в таком состоянии.
И ушёл Монах. Михаил глядел ему вслед. Потом на крысу. Стыдно было… и даже обидно. Но…
Михаил быстро схватил крысу и впился в неё всеми зубами. Не прошло и пяти минут как он поглотил ещё несколько крыс и почувствовал полное удовельтворение.
«А ведь он уже многое для меня сделал за сегодня – подумал внезапно Михаил. – Так почему же я дерусь с ним? Он ведь мог уже несколько раз убить меня… но… может, он не так и плох.»
Через некоторое время явился и сам Монах.
- Гляжу, тебе уже лучше – сказал он подходя. Михаил, пристыдившись, отвёл взгляд. – Шерсть хищника кажется грознее, при хорошем питании, иначе, этому хищнику не суждено добыть дичь.
- Спасибо – буркнул Михаил. Монах сел напротив на колени. Вскоре, они начали беседу. Михаил был любопытен и упрям в своих убеждениях, но всё же он признавал первенство мудрости Белого монаха, который на всё спокойно, философски отвечал. Упрямость Михаила даже и не являлась для него преградой. Он легко и доступно, почти без участия, ставил Михаилу мат. Видимо, его несколько забавлял их маленький, философский спор, где Михаил был только младенцем. Однако, Михаил находил философию своего собеседника слишком хладнокровной и жестокой, но во всём правой. Но сам собеседник, между тем, казался очень добрым. Раздражало только одно – почему он говорил с ним как с ребёнком?!!!
Утром они пошли вместе, но уже почти не разговаривая. Куда идти Михаилу было пока что всё равно. Натали была | - Спасибо – буркнул Михаил. Монах сел напротив на колени. Вскоре, они начали беседу. Михаил был любопытен и упрям в своих убеждениях, но всё же он признавал первенство мудрости Белого монаха, который на всё спокойно, философски отвечал. Упрямость Михаила даже и не являлась для него преградой. Он легко и доступно, почти без участия, ставил Михаилу мат. Видимо, его несколько забавлял их маленький, философский спор, где Михаил был только младенцем. Однако, Михаил находил философию своего собеседника слишком хладнокровной и жестокой, но во всём правой. Но сам собеседник, между тем, казался очень добрым. Раздражало только одно – почему он говорил с ним как с ребёнком?!!!
Утром они пошли вместе, но уже почти не разговаривая. Куда идти Михаилу было пока что всё равно. Натали была вместе с Фениксом, или как там он себя называл, а он итак был уже не мал. Постоять за себя они смогут. Вот Михаил и поплёлся с Монахом.
– Ты слишком добр ко мне, учитывая, что я на тебя напал – произнёс, вдруг, Михаил. – Но почему? Ещё ни один Воин Апокалипсиса не щадил себе подобного, а сейчас… зачем тебе возится со мной?
- Если я кого-то помиловал, то значит, ему не суждено так просто умереть – терпеливо объяснил Монах, и вдохновлено продолжил. – Мы должны ценить каждый миг нашей жизни, ибо время наше на исходе. Конец близок, и есть смысл радоваться своими последними мгновениями…
- Ты считаешь, что Конец так близок? – с насмешкой спросил Михаил.
- Да. Мы сами себя нарекли – иронично ответил Монах.
- Почему? – удивился Михаил.
- Разве не отвратителен человек, со всеми его пороками и недостатками?
- Такой – отвратителен – ответил Михаил. – Но ведь есть и человек с хорошими, искренними чувствами – чувственно сказал Михаил, внезапно вспомнив Натали в первую их встречу; «Михаил? Прямо как архангел?» - сказала она тогда.
- Искренними? – усмехнулся Монах. – Юноша, пороки живут в каждом из нас – и, подведя указательный палец к губам маски произнёс потише. – Очень, очень страшные пороки.
- Не пойму тебя – сокрушенно произнёс Михаил.
- Искренности – нет – произнёс хладнокровно Монах. – Ни в одном из нас. Человек жалок. Он, подобно бабочке, имеет яркие, прекрасные крылья, но очень страшную внешность. Это те люди, которые хотя бы претворяются добрыми, а иные – моль. Но бабочки куда интересней… Они кажутся добрыми, искренними! Поэты не раз обращали на них свои вдохновлённые взгляды... Но задумайся, что будет, если бабочка вдруг станет диким соколом!
Михаил вздрогнул. Оба остановились, монах даже и не обернулся к нему. Он только вдохновлено, подбирая тон каждому предложению, продолжил:
- Сокол начнёт питаться мясом. Он станет устанавливать свои законы, удовельтворять свои потребности. Он будет парить на небе и считать себя выше Бога, которому он, ещё когда был бабочкой, покланялся, старался казаться добрым… Таковы люди, мой юный спутник – закончил уже вновь спокойным, немного ироничным, тоном Монах.
Михаил дрожал. Не то от злости, не то от страха.
- Мир не совершенен. И таким его сделал человек. Так скажи мне – обратился Монах – не лучше бы всё исчезло?
- Себя-то ты кем считаешь? – мрачно спросил Михаил.
- Я – Белый монах обернулся – Избавитель. Я тот, кто осознал все свои пороки, и тот, кто сделает этот мир совершенным. Я – Белый монах.
Лицо Михаила ещё сильнее помрачнело. Он стоял, опустив голову.
- Ты хочешь уничтожить этот мир – мрачно произнёс он.
- Это единственный путь, уготованный человеку. Он рано или поздно исчезнет. Но чем раньше, тем лучше – сказал Монах, и что-то было в его голосе величественное. Нет, он даже и не пытался сделать свой голос таким. Он сам был таким. Великий Избавитель. Белый монах. – Разве ты ещё сомневаешься в правоте моей? Разве ты ещё можешь отчаянно верить в святость человеческую?
Но Михаил молчал, сжавши кулаки и глядя в ноги.
- Ответь – велел Белый монах.
- Я… - неуверенно начал Михаил – я не знаю... возможно, ты прав. Но… но… уничтожить мир… - кулак Михаила сжался, а под ногами треснул асфальт. Он поднял взг | - Я… - неуверенно начал Михаил – я не знаю... возможно, ты прав. Но… но… уничтожить мир… - кулак Михаила сжался, а под ногами треснул асфальт. Он поднял взгляд и злобно сказал:
- Нет. Не в твоей власти решать, кому жить, а кому нет!
- Твои слова, маленький сокол, не искревлят истины – безучастно сказал Монах.
- Что ж! Тогда знай: придёт день, и я отрублю твою голову! Эти свитки мои. И я верну их себе! Надеюсь, следующая встреча будет последней…
Михаил обернулся, и пошёл.
- Надеюсь, при следующей встрече, я встречусь с Соколом – ответил Монах и последовал далее.
Так пути их разошлись. Несомненно, Белый монах мог и убить его – об этом он помнил каждую минуту. Но я уже упоминал, что он был милосерден. Но так же и жесток.
И вновь одинокий ветер был ему единственным спутником. Тёмные, некогда жилые, небоскрёбы Нью-Йорка, как и прочие домишки, преклонялись перед этой таинственной, белой фигурой. Чувства? Да разве они были в тот, да и в иные моменты? Монах привык чувствовать пустоту в своём сердце. Его не волновало ни одиночество, ничего на свете. Он, по сути, ничего не имел, так как отрёкся от всего. Потому-то ему было нечего терять, не о чём жалеть, некого оплакивать. Его сердце привыкло биться лишь до того момента, пока оно не остановится. Пока не исполнится его желание…
Он уже дошёл, забыв о Михаиле, до центра города. Остановившись, он почувствовал, что что-то не так. Что-то знакомое он почувствовал в воздухе… Какая-то знакомая сила… Огромная сила. Он стоял на перекрёстке. Пустом, «усыпанном» мятыми машинами и прочим хламом. Монах оглянулся. Пустота. Подувший ветер поднял рассыпанную по всей улице древнюю газету, и прочие бумажки, притом, так приятно шелестя. Монах оставался спокоен, правда, не знал что происходит. С другой стороны, внезапно появился, в пятнадцати метрах человек. Монах обратил на него внимание. То был грязный, в шапке, лохматый, одетый в одно тряпьё бомж, который вёл перед собой корзинку из супермаркета, наполненную всяким хламом. Он пересекал улицу спокойно, не обращая внимания на Монаха. Похоже, что он обезумел. Но сила исходила не от него. Едва Белый монах отвёл взгляд, как большой виадук, что находился за бомжем, внезапно, закряхтел, заскрежетал… покосился, и рухнул как карточный домик. Это было совсем рядом, но, ни бомж, ни Монах не обратили внимания. Машины, что были на виадуке, градом посыпались вниз, а сверху их уже и накрыло самим виадуком. Пыль поднялась этажей на пять-шесть. Куски камня вылетели из завесы пыли, как после взрыва, едва не зацепив Монаха и бомжа.
Только теперь Монах обернулся, в то время как бомж уже пересёк дорогу и последовал далее намеченным маршрутом.
- Красный цвет – задумчиво произнёс он. Сзади послышались шаги. Кто-то шёл по дороге к перекрёстку. Монах, подобно слепцу, помнил их звучание. Он был обут в жесткие, мятые, кожаные ботинки. Шёл уверенно.
- Ты… - произнёс, Белый монах не оборачиваясь. Внимательный читатель заметил бы, что в голосе звучала досада, но хорошо скрытая. Рот незнакомца образовал кривую насмешку, с хищными клыками. Когда незнакомец остановился в семи метрах, Монах обернулся, будучи уже готовым ко всему.
Продолжение следует… | Пост-апокалипсис на уровне нубошколоты.
Но мне очень понравилось, читает на одном дыхании кидай дальше еще почитаю
Игрок забанен смотрителем Lipatut до 2014-02-15 01:55:06 // п.1.7 Общих правил форума | для Малышня атакуэ:
Из Общих правил форума:
1.7. Дополнительным персонажам запрещено оставлять сообщения во всех разделах форума, кроме заявок в разделах "Правосудие" и "Технические вопросы". | | прочитала с удовольствием:) мне очень понравилось:)жду продолжения:) | | Спасибо всем. Должен предупредить, что книга будет идти отрывками, повествующими о разных персонажах. Невнимательный читатель рискует потерять цепочку событий, однако, чем дальше будет длиться сюжет, тем яснее будет общая картина. Приятного чтения. | | слишком пафосно. | Глава 2
Нечто большее, чем свиток…
2 августа 2205 года.
- Эллис? Лео и Майкл с тобой? – спросил отец, одетый в майорскую форму.
- Да, они здесь – ответила она, чуть подведя замявшихся за её спиной детей вперёд. Было страшно. Четырёх летние дети не могли понять причины, но отлично чувствовали серьёзность происходящего. Они находились в штабе отца, в его кабинете. Невзирая на встревоженные лица, в кабинете было спокойно. Даже за большим окном мирно проплывали в воздушном океане облака. Стояли спокойно, вдалеке, небоскрёбы. Что бы, казалось, могло быть так плохо в этот день? Дети того знать не могли… Лос-Анджелес был неповторим в свой последний день.
- Почему они ещё не атаковали? – волнуясь, спросила Эллис. Хоть её и настораживал ответ.
- Они заявили, что начнут ровно в час – серьёзно ответил отец. – Они сели на перекрёстке, и пока ещё никому не удалось пробраться к ним. Но у вас ещё есть время – закончил отец, подойдя к окну и мрачно глядя в центр города.
- Бен – сказала, дрожащим голосом, Эллис. – Я понимаю, это очень тяжело… но… пожалуйста, поедь с нами. Я знаю, что для тебя значит…
- Долг? – перебил её Бен, глянув сердитым взглядом, и продолжил твёрдым тоном – Тогда ты хорошо знаешь, что для меня значат жизни моих подчинённых!
- Подумай хотя бы о семье! – взмолилась, со слезами, Эллис. – Ты знаешь, что отсюда не уйдёт никто! Неужели тебе всё равно не жалко Лео и Майкла?! Что они для тебя значат?!
При виде слёз своей жены, которую он, как и прежде, горячо любил, его каменное лицо мгновенно переменилось. Горько опечалено оно было, от жалости к жене. Пока она молчаливо всхлипывала, он медленно поставил руку на само окно и прислонил на неё голову, глядя в центр города.
- Что мне Лео, Майкл, и даже Ты, на фоне нескольких сотен тысяч солдат с такими же семьями? Не могу. Не могу я бросить их… я сделаю всё возможное, чтобы большинство из них выжило, и если уж на то пошло… то и погибать вместе с ними буду. Что же ты мне предлагаешь, Эллис…
Слёзы хлынули ещё сильней. Любовь, а тем более, боязнь потерять самое дорогое обезумили и замутнили сознание Эллис.
- Прости… - всхлипывая, попросила она, и, отпустив детей, закрыла лицо. Бен подошёл к ней и обнял её. Так тепло, так горячо и любимо обнял, как ещё никогда не обнимал в жизни. Она, крепко обнятая, лишь, рыдая, судорожно повторяла то слово: «прости». Обняв и его, она целовала его то в щеку, то в подбородок, то в губы…
Прощание было долгим. И болезненным. Но вскоре после его завершения Эллис с детьми села в чёрную машину и уехала…
Было больно… очень больно. Что-то горячее стекало по лицу, от самых волос. Рёбра сдавливало чем-то тяжёлым. От боли маленький Лео зажмурил глаза. Никто понятия и не имел, как четырёх летний ребёнок, попавший в столь дикую, чудовищную аварию, смог выжить. Да и соображать-то было некому. Была паника. По всему городу. Люди кричали, толкались, бежали от горящего, часто громыхающего центра города. Лео приоткрыл, с трудом, глаза и не сразу понял, что он находился внутри той самой, искореженной до неузнаваемости, чёрной машины. Он был зажат грудой металлолома и не мог выбраться. По лицу стекала кровь, но кажется, не его…
- Мама, мама! – начал жалобно звать он, безнадёжно пытаясь хотя бы развернуться. Отклика не было, но Лео продолжал отчаянно звать и изворачиваться, почти в истерике. Резко ему, всё же, удалось развернуться, но тут же его зов прекратился, а взгляд застыл в ужасе. Не может быть… нет... этого не может быть… мальчик не мог поверить в это… матери больше нет.
- Он снова здесь!!! – донеслось из толпы убегающих в ужасе и отчаянии людей. Невероятно громкий и мощный взрыв заглушил крики нескольких сотен. Людей уже не было так много. В самом центре убитых людей и искаверканого хлама, после того как развеялся дым, показалась чья-то высокая фигура. Все кто чудом выжили, бросились прочь. Незнакомец дико и безумно смеялся.
Лео, тем временем, заметил, как воспламенился весь пролитый бензин, и пламя быстро стремилось к машине. В ужасе, | Лео, тем временем, заметил, как воспламенился весь пролитый бензин, и пламя быстро стремилось к машине. В ужасе, он увидел, как мгновенно загорелась вся машина. Стало очень жарко, огонь проник даже в салон, но ещё не достиг Лео. Тот стал звать на помощь, откашливаясь от заполонившего салон дыма. Но людям было всё равно. Они пытались поскорее убраться отсюда. Сверх человек, что был вдалеке от него, лишь махнул своим оружием, как какая-то волна унесла ещё несколько сотен жизней и заставила взорваться витрины соседнего здания. Несчастных просто сильно откинуло той волной. Но тут, когда огонь уже почти настиг Лео, появилась чья-то женская фигура и вытащила его. Сверх человек заметил это и хищно улыбнулся. Глаза его были безумны, лишены разума и до крайности жадны. Было такое ощущение, словно все его глазные сосуды полопались, от чего глаза были очень красными. Но только он замахнулся, как повреждённое от его предыдущего удара здание покосилось в его сторону, и, тут же упало на него.
Грохот здания был настолько силён и громок, что Лео мгновенно проснулся. Он и сам не заметил, как резко привстал. Отдышавшись, он оглянулся. Пустошь. Всем пустошам Пустошь. Потресканная, сухая, желтоватая земля. Пекущее, до ужаса, солнце. Голубое, мирное небо с безмятежно плывущими облаками. И ничего… совсем ничего. Ни холмов, ни гор, хотя бы вдали, ни низин, ни впадин… ничего. Деревьев, кустов, животных тоже не было… ах, ну да, разве что стервятники кружили над головой. Такие мудрые, древние, чёрные, с лысой загоревшей шейкой, заразы. Лео, точнее Феникс, не мог выражаться об этих подлых существах иначе. «Ну нет! Моей смерти вы точно не дождётесь, заразы!» - уже как неделю, без еды, думал Феникс. Он ещё раз оглянулся на царившую вокруг пустоту, и встал, потягиваясь. Прошло шестнадцать лет с момента гибели Лос-Анджелеса. Ему уже сбылось двадцать. Сегодня.
Ну, в общем, это был молодой, симпатичный человек, крепкую структуру которого не смог побороть даже лютый голод. Брюнет. Глаза – светло-зелёного цвета. Его не волновало, где он находился. Он знал, что это место называли «долина голода и смерти»… ну, как-то так… и ему этого хватало. Ему вообще на всё было всё равно. Так бы подумал любой о нём, на первых порах. Но сейчас его волновали только две вещи: «чего бы пожрать?» и «куда подевалась Натали, за которой «приказал» следить Миха?». Но «чего бы пожрать» его волновало больше всего, так как мгновенное рычание в желудке прервало его бодрое потягивание.
- Надо срочно чего-нибудь найти и схавать! – произнёс вслух свои мысли Феникс, который не знал таких простых, и пусть не столь красноречивых слов как «поесть» или что-то в этом роде. Следует заранее извиниться за его дальнейший сленг.
Он пошел дальше. В пустоту. Ногами он всегда ложился к северу, таким образом, запомнив направление. Пар исходил из самой земли, искревляя пространство. Глаза словно таяли в этой жаре. Даже в горящей машине, о которой он старался не вспоминать, было куда прохладнее. Вода буйно кипятилась в его фляге. Железной фляге, а их было четыре. Но он израсходовал уже последнюю. Он понял это только тогда, когда оторвался от горлышка.
- Вот теперь-то точно хана… - произнёс он, глядя в тёмную пустоту фляги. Но сердце продолжало также равнодушно биться в своём ритме. Он знал, что может и не выбраться отсюда. Конечно, он не стал подсчитывать проценты вероятности выжить. Они были слишком ужасны, чтобы о них вообще думать. Феникс подцепил флягу к одежде и двинулся далее. | Прошло четыре часа, которые показались Фениксу целой вечностью. Ноги продолжали двигаться машинально. Жажда вновь взяла верх. Мокрый, измученный, не чувствующий себя, он хрипло напевал песенку пустынного народа. Сухие, потресканные губы при этом оставались почти неподвижны. Измученные глаза стремились вдаль, но на самом деле, они смотрели в никуда. Путник уже даже прихрамывал на левую ногу… Но, надо отметить, что пел он хрипло, нелепо и совершенно ужасно. Не желая мучить читателя, приведу лишь пару строк из этой песни.
- Оо-о-о Же-есто-окоеее, лютое Со-олнце-э-э-э, давишь меня-ааа, – последнее прозвучало совсем хрипло – стра-ника бедного, грешно-ого? Заа-а-ачто невзлюби-ло меняяааа? О-о-о… хо-хо-хооо… О! – остановился изумленный Феникс. Вокруг ничего, что не удивительно, не было. Но он невозмутимо поднял палец в воздух и задумчиво произнёс:
- Что-то в ногах затвердело…
Припав на колени, он стал размётывать ладонью песок. Из песка показался асфальт, с жёлтой полоской.
- Всего-то дорога – разочаровано упал на попу Феникс. – А я-то думал, что-то съедобное…
Нелогичность сих слов была ясна. Но не для него. Так он и сидел, сутуло, раскинув ноги, да угрюмо глядя на жёлтую полоску, примерно полчаса. Ему казалось, что он уже здесь бывал.
Дзинь…
Феникс поднял голову, как бы вслушиваясь. Дзинь! Это было громче. Что за звук? Он продолжал вслушиваться, потупив взгляд на горизонте. Дзинь-дзинь! Что это? Дзинь-дзинь-дзинь! Да что же это?!!! Дзинь-дзинь-дзинь! ААА!!! Феникс даже схватился за голову… дзинь! Стоп.
Феникс словно очнулся. Во взгляде вернулась вся его живость. Он медленно повернул голову назад… Дзинь! Какая-то звонкая, маленькая побрякушка… привязанная на маленькой верёвке к какой-то странной соломенной шляпе с широкими полями. Только теперь Феникс обратил внимание на самого обладателя. Над ним стоял очень старый, приветливо улыбающийся, старик азиатской наружности. По его одёжке мы бы с точностью подметили, что это был монах, но вот Феникс и слова такого не знавал.
- Привет тебе, юноша! – приветствовал его монах.
Феникс ещё раз, молча, оглянул его сверху вниз.
«А может мне его съесть? – подумал он».
- Ты слышишь меня? – спросил монах.
«Дряхлый, но с голодухи и не такое схавать можно – продолжал рассуждения про себя Феникс». Но только он завершил мысль, как монах крепко стукнул его палкой по голове. Потерпевший схватился за «травму».
- Не смей меня так разглядывать, маленький сорванец! – злобно сказал монах.
- Лучше вали, дедуля, по-хорошему! – угрюмо ответил, отвернувшись, Феникс, подавляя в себе и злость, и свою недавнюю затею.
- Тебе точно не хватает уважения к старшим! – раздражённо ответил монах. – Если бы тебя видели твои родители, они бы явно были поражены твоим отсутствием какого-либо темперамента!
Это достало Феникса до глубины души.
- Не зли меня дедок, а то нехорошо получится! – прорычал, резко встав, Феникс.
- Ну тогда давай покончим с этим – серьёзно произнёс монах, сверкнув маленькими, узенькими, хитрыми глазками. Да и сам он был вдвое меньше Феникса.
- Сам напросился! – хмыкнул Феникс и встал, закатив рукава, чётко напротив монаха. Подул пустынный, прохладный ветерок… дуэль вот-вот начнётся. Расстояние между двумя противниками три метра. Ноги на ширине плеч. Взгляды пересекались. Хитрый, непредсказуемый взгляд монаха так и таил в себе чертежи сотен безумных планов… взгляд Феникса был открыт, прям и уверен, но всё же, маленькая капля волнующего пота медленно пробежала по его виску, что, естественно, не скрылось от монаха усмехнувшегося монаха. В стороне от них прокатилось перекати-поле.
«Откуда оно здесь? – подумал Феникс». Но это стало его роковой ошибкой: монах, имитируя злой возглас разгневанного кота, быстрым и практичным приёмом огрел Феникса палкой по голове. В этот раз, Феникс потерял сознание. Таково было мимолётное знакомство двух поколений. Знакомство учителя и ученика. И было-то это целых лет шесть назад. Именно! Не взрослый, 20-ти летний мужчина, а маленький, хилый 14-ти летний | Именно! Не взрослый, 20-ти летний мужчина, а маленький, хилый 14-ти летний мальчишка!
Феникс проснулся. Опять. Он на половину дремал сидя, всё так же раскинув ноги, на той самой дороге. Он встретил своего учителя в похожем месте. Верно – похожем. Это была другая пустыня. Другая дорога. Другие стервятники… более наглые: они уже давно устали кружить над ним, а потому, сели невдалеке.
- Теперь-то мне точно никто не поможет – тихо произнёс Феникс, опустив голову. – Во всём мире есть только один человек, который помогает встать на ноги любому прохожему, кем бы он ни был. Но теперь, нас разделяют тысячи километров, и он не сможет мне помочь … | О, одинокий ветер пустыни. Ты сопровождаешь многих странников, ищущих свой дом. И сейчас, тихо-тихо напеваешь свою унылую, пустынную песенку. Или это был твой гимн? Гимн одиночества? Тебя и твои песни так любят и ненавидят одинокие, подобные тебе, странники-сироты этого сурового мира. В этом плане Феникс ни чем не отличался от них.
Но довольно отступлений! Дзинь!
Феникс поднял голову, как бы вслушиваясь. Дзинь-дзинь! В этот раз Феникс испугано, неверя, глядел вдаль. Это точно был обман! Но кто-то «хлопнул» руку ему на голову. Хватка была не очень знакомая.
- Эй, бойскаут! – раздался, сзади, женский весёлый и бодрый голос. Феникс словно громом поражённый обернулся:
- Натали?! – воскликнул он. Точно. Над ним стояла весёлая, добродушная Натали. Надо заметить, она была гораздо чище и бодрее чем он сам. Феникс был грязный, мокрый, загоревший, да исхудавший, а вот Натали, словно из дому пришла: чистая, бодрая и даже весёлая! Хотя с последней встречи он помнил её примерно такой же, как и он сам.
- Ты выглядишь не очень! – сказала она, потрепав его волосы. На её спине был большой рюкзак. Нет, рюкзак-то Феникс и раньше у неё видывал, но чтоб такой забитый! Ему почему-то не верилось, что там может быть что-то съедобное… скорее песок. Но ведь ему и не верилось и в то, что Натали сможет прожить в пустыне в одиночку.
- А как ты… - хрипло хотел было спросить Феникс, но обратил внимание на побрякушку, что находилась в её другой руке. Та самая побрякушка!
- Откуда у тебя это? – спросил Феникс, вставая.
- Это? – переспросила Натали, посмотрев на побрякушку. – А, так, один добрый старичок попросил меня передать это тебе – ответила она, протягивая ему побрякушку, которую он принял. – Он мне, кстати, и помог: приютил ненадолго, и припасами обеспечил.
Феникс смотрел на неё поражённо, открыв рот. Это лицо ещё стоило запомнить! Так как таковым оно крайне редко бывало. Похоже, Натали обо всём уже догадывалась, потому не удостаивала Феникса дальнейшими объяснениями, а только мило улыбалась. Опомнившись, Феникс сменил выражение. Он немного приподнял голову, и, мельком улыбаясь, подумал:
«Длинные руки старикашки протянулись даже досюда!»
Натали поставила рюкзак, и сказала:
- Ладно, если идти на восток, по этой дороге, то мы быстро выберемся из этой пустыни. А сейчас, тебе надо подкрепиться…
После того как Феникс восстановил свои силы, и почувствовал себя заново рождённым, они оба пошли дальше по дороге. Шли молча, бодро, думая о своём. Солнце пустоши словно сжалилось над ними, и уже не так припекало. Ветер тоже добродушно освежал их, правда, вдали ещё исходили из земли пары. Шли они почти без остановок, до самого заката. На встречу садящемуся, красному солнцу.
Что же это за птица такая – Лео? К чему же может стремиться человек, обретший могущество, подобный этому? О чём думает он, глядя в темнеющую даль?
Этот парень обладает особым даром попадать в нелепые ситуации, где он всегда кажется дураком. Это и является основным препятствием тому, чтобы разгадать его личность. Это особенный человек. Непохожий ни на кого. Он не стремится ни к власти, ни к большей силе. Его почти не волнуют те проблемы, о которых печётся каждый Сверхчеловек. Для него – мир не вертится вокруг тех «золотых свитков», которые ему абсолютно безразличны. Он даже и не верит в то, что эта борьба за свитки завершится в ближайшее время. Лео волнует только одно – его брат.
«Я уверен – он жив. Тогда… в машине, его не было, значит – он жив. Не иначе».
Думал он. Братственные узы их крепко единяли. И он был уверен в том, что Майкл жив. И вот уже всю жизнь он бродит по Пустошам в поисках своего брата. Мир уже давно говорит ему, что брата нет, но он упрямо, почти отчаянно, следует вперёд. От постоянно встречающегося «нет» его стремление, его упорство только возрастают. И с каждым провалом, он удваивает усилия и ищет… ищет призрак своего брата.
Вот, то, что для Лео является нечто большим, чем свиток. Тяга близких людей дуг к другу. От куда знать остальным Сверхлюдям | Вот, то, что для Лео является нечто большим, чем свиток. Тяга близких людей дуг к другу. От куда знать остальным Сверхлюдям, уничтожившим собственный мир, что это такое? Лео отличается от них тем, что он остался человеком. От золотых свитков, конечно, зависит дальнейшая судьба мира. Но каждый, кто гнался и гонится за ними, потерял в себе человека, независимо от того, какую цель он преследует. Бои Сверх людей будут длиться ещё сотни лет, разрушая Землю, и не будут давать никаких плодов. На это можно смотреть с разных сторон: с одной стороны свитки действительно важны, но и с другой – люди, что борются за них, теряют себя. При таких условиях мир точно обречён. И только такие люди как Лео способны спасти его. Но, увы… пока Лео преследует свою агонию, он никогда не станет искать свитки. Однако, если он достигнет своей цели, то у мира появится ещё один шанс.
А где-то там, в центре древнего Нью-Йорка, сражаются между собой две самых больших угрозы Нашего мира. Испорченные свитками души. Они разносили своим тяжким, потрепавшим их обоих, боем остатки Нью-Йорка. Вдалеке открывались чудовищные картины взрывов, что вспыхивали внутри города, порой имеющих то золотистый, то кроваво-красный и цвет и свет.
Михаил уже давно был за Нью-Йорком. Взрывы он видел, и даже догадывался, кто так «шумит», но более он на них не оглядывался, и шёл на запад – навстречу Лео. Михаил и сам был «тёмной птицей». Его стремления не были ясны. Встретив Монаха, Михаил полностью в себе запутался. Да, пусть он и негативно отнёсся к стремлению Монаха, но всё же, он не был уверен в своих словах.
Только сейчас Феникс понял, что и представления не имеет, за кем он последовал. Ранее Феникс не давал себе отчёта в том, что он даже и ни разу не поинтересовался, за каким желанием гонится Михаил, хотя отлично знал, за чем он гонится. И то, за чем он гонится, сделало его таким же Сверхчеловеком, что и остальные. Михаил забыл о самых простых радостях жизни. Его душу заполонили одни лишь свитки. А если быть точнее, то они скорее почти забрали его душу.
-…Только тот, кто не поддался влиянию свитков, и остался с благими намерениями, достоин уважения – вспомнил слова учителя Феникс.
«Я должен знать, за что борется Михаил – подумал серьёзно Феникс, идя всё по той же дороге. – От ответа, зависит его жизнь…». | | Это была только половина первой главы... сегодня-завтра продолжу. | Путь их длился ещё очень долго. Даже когда солнце полностью село, а сумерки тускло освещали пустошь, они лишь изредка останавливались передохнуть, и вновь двигались дальше. Установили они лагерь только тогда, когда небо усыпалось бесконечным количеством звёзд.
Утром, они уже передвигались по руинам Чикаго. Городок, даже не смотря на свои развалины, выглядел приветливо. Впрочем, Феникс и Натали уже привыкли видеть развалины городов, потому и имели право делать подобные замечания.
Город – это очень не безопасное место. Здесь, ясное дело, обитают десятки опасных людских банд, шаек и группировок. Каждый день раздаются выстрелы. Ни одна неделя не обходится без жертв. К тому же, сюда частенько наведываются Сверх люди, в поисках Золотых свитков, и тогда… Но, слава Богу, Феникс не чувствовал присутствия ни одного из них, и шёл уверенно.
Позже, они уже шли через самый центр города. Пожалуй, это было самое замусоренное место в городе. Помимо груд камней, битого стекла, мятых машин, там было ещё полно пустых бутылок, часто битых, ржавых банок, шприцов, давно стреляных патронов и прочего, чего только могли оставить после себя местные группировки. Почему же наши путешественники так и не встретили ни одной живой души? Никто и не думал высовываться, ведь Феникс шёл, держа в руках палаши, соединённые в одно. Так что их даже избегали.
- И что тебя сюда понесло… - раздражённо выдохнула Натали, спускаясь с очередной груды камней и мусора, что перегораживала дорогу.
- Просто интересно – ответил Феникс, разглядывая руины.
- Что тут может быть интересного? – спросила она, с негодованием.
- Ну, это же был, как ни как, большой город… сюда приезжали туристы, любовались – ответил Феникс, продолжая идти и разглядывать город. – Так вот, мы – туристы!
Закончил, обернувшись, Феникс, разведя руками, словно собираясь подчеркнуть «красоту и величие» города. Но торжества никто не заметил… только перекати-поле прокатилось, гонимое ветром, сзади.
«Откуда оно здесь? – подумал Феникс». Натали только хлопнула себя ладонью по лицу, и так и застыла.
- Очнись! – взывал Феникс – Это же… как там его…
- Чикаго – кратко ответила Натали, всё стоя в той же позе. – Ладно, пошли, турист ты наш этакий! – сказала она и пошла вперёд пристыженного Феникса. Потом, он последовал за ней. Что-то прозрачное отделилось от самой стены ближайшего дома.
- Цель движется в направлении седьмого сектора – тихо передало оно, видимо, по рации, и последовало вслед.
- Вас понял. Группа два – готовность номер один, группа один – держаться поблизости – передал по рации командир, находящийся в одном из помещений, вместе с радистом. Оба были идеально скрыты тенью.
- Ничего здесь примечательного нет – спорила, тем временем, Натали с Фениксом.
- Брось! Это же ведь история! Ведь когда-то здесь жили люди, ехали вот на этих штуках – я сам ездил! Как тебе может быть такое безразлично! – упирался Феникс.
- Ну уж извините меня – деревню… – буркнула Натали.
- Слушай, я знаю, что Миха не помнит, каково жилось в прошлую эру, – остановился Феникс, задумавшись – да он даже и не знает, ведь он родился накануне… но ведь ты, как и я помнишь хоть что-то из того мира… верно?
Натали внимательно его слушала. Когда он закончил, она лишь слегка улыбнулась, и приопустила, закрыв глаза, голову.
- Да Феникс, я помню тот мир – спокойно ответила она. – Но я не люблю глядеть в прошлое. Оно теперь стало агонией. Мир никогда не станет таким, каким он был прежде, а потому – лучше об этом не вспоминать. Ну всё – замяли тему! Пошли! – бодро закончила она, и, похлопав Феникса по предплечью, пошла вместе с ним.
- Это группа два. Приготовления закончены. Занимаем позиции – передал другой невидимый контур и скрылся. Один «контур», находился на крыше здания, на другой улице, что располагалась в конце дороги, по которой следовали наши путники, которых он держал под прицелом своей прозрачной снайперской винтовки. Другой, скрылся на противоположной крыше. Третий также находился на крыше, другого здания. Как | . Как и четвёртый. Где именно располагался командир, было не известно.
«Она что, серьёзно это? – спрашивал, про себя, удивлённо Феникс». Оба они и не подозревали, что идут прямо в ловушку… а если бы и свернули, зачем-то, то ими бы занялись снайпера. Мат. Феникс беспечно шагал в десяти метрах от прозрачной, натянутой стальной нити.
- Натали, хватит меня обгонять! – дозывался, обгоняя, Феникс – А вдруг, наткнёшься на что-то, тогда-то что – мне тебя выручать?
Но не успела Натали и поперечить, как Феникс резко остановился, крикнул:
- Стой!
Натали испуганно остановилась, но не сразу. Лезка была в двух сантиметрах от ноги Феникса.
- А если бы тут была ловушка? а? – укоряюще улыбнулся Феникс и сделал шаг.
- Феникс – ложись! – крикнула она, заметив лезку, и упала на землю.
- Что?
Чик! БА-БАХ!!! Феникса откинуло подальше, в сторону.
Потоки силы Сверх людей настолько сковывали их тела, что даже четырём коням было невозможно разорвать их. И если они способны пережить те невероятные взрывы, что сами создают, то, что для них значила, какая-то там, жалкая мина! Взрыв он пережил, но был сильно шокирован. Кряхтя, он открыл глаза.
Оглянувшись, он увидел рядом с собой… нет, не мину, а целую ракету, сантиметров в 50 – в высоту. Едва он оторвался от места, как там, где была его голова, разорвалась большая дыра, но думать о траектории выстрела времени не было. Сосредоточив силу в ногах, он совершил далёкий прыжок – взорвалась, от другого выстрела, ракета. Пошла цепная реакция. Феникс налетел, и тут же откинулся от стенки, на уровне второго этажа – и там отгремели, правда, на земле, взрывы. Феникс приземлился на землю, и после переката побежал дальше, навстречу стрелку, о котором только подозревал. Снайпер держал его на прицеле… выстрел – Феникс предчувствовал это и, перепрыгивая через очередную лезку, умудрился так извернуться, что пуля прошла параллельно груди. Сзади взлетела вспаханная от пули земля. Выстрел от заднего стрелка должен был настичь Феникса, но тот, не подозревая об опасности, завернул за угол, который оказался, в итоге взорван пулей.
- Вот блин! – выругался Феникс.
- Второй – тебя засекли. Убирайся оттуда! – приказал капитан, и получил ответ «есть!».
Беготня продолжилась (а она даже и не прерывалась) с новыми взрывами и балетными «па», подстрекаемыми в воздухе почти танковыми пулями. Мины, лезки, ракеты, пули держали Феникса в своём смертоносном ритме. Но тот ловко, зачастую инстинктивно, уварачивался, бежал, прыгал зигзагами от дома к дому, а смерть его не доставала! Снайпера работали чётко и хладнокровно, однако все знали, что дело плохо и для них тоже.
- Капитан, это заняло слишком много времени. Нам надо уходить – сказал радист.
- У нас ещё есть время! Главное не давать ему даже вздохнуть свободно столько, сколько сможем. Мы добьём его – отрезал капитан.
- Но он применит силу, и тогда…
В тот момент Феникс прыгнул очень высоко, напротив здания, с которого его обстреливал снайпер и замахнулся палашами. Взмах! Горящие оранжевым огнём палаши выпустили огромнейшую волну, которая не просто рассекла десяти этажное здание пополам, но и свалило его своей могучей силой. Мощнейшая волна силы бросилась, как рябь, к остальным, в большом радиусе, зданиям и свалила и их тоже! Феникс, как и вся улица, скрылся за завесой пыли. Это была техника не на много, но и ни на мало, ниже среднего уровня. Вот почему мир был уничтожен за год…
- Второй не успел выбраться! – взволновано произнёс радист.
- Капитан, это третий, похоже, что все ловушки иссякли – донеслось по рации. Капитан встал, и подошёл к окну. Когда он медленно отодвинул рваные шторы, стало видно костюмы его и радиста. Костюмы были плотно прилегающие ко всему телу, тёмные, словно из будущего, со многими приборами, и покрытые, укрепляющими их, металлическими «добавками». Они были как какие-то универсальные солдаты из будущего. Капитан, в отличие от радиста, был без маски и шлема. Он был подстрижен по-армейски – коротко.
- Поздно – произнёс капитан, глядя на огромн |
1|2К списку тем
|
