Форумы-->Творчество-->
1|2|3
| Автор | Ночь на мельнице |
|---|
| товарищ художник! прода то намечается?) | | еще хочу | | продыыыы!!!! а то аффтара кусь недобро!))))) | Отстранённо глядя в потолок, рассказ начал Филипп:
-Вы, может, слышали эту историю, но наверняка не знаете той её части, которую знаю я. Я расскажу об одном князе. Его имя и без того известно всем, поэтому я не буду его называть. По тёмной спальне своего князя...
Князь
Не зажигая лучины, Анбал на ощупь пробирался по тёмной опочивальне своего господина. Найдя руками висящую на стене икону Божьей матери, он отсчитал от неё двенадцать ладоней влево и наткнулся на ножны с мечом, что принадлежал когда-то святому князю Борису. Тихонько сняв оружие со стены, он на ощупь же вышел из комнаты и закрыл её на ключ. Анбал – ключник великого князя и потому может открыть либо закрыть любую дверь, через которую когда-нибудь проходит князь.
Около десяти заговорщиков собралось в небольшой клети, принадлежащей Анбалу, так что там было не то что яблоку, зернышку негде упасть. Все ждали ключника. Яким в нетерпении постукивал себя рукояткой плети по сапогам, Пётр шумно дышал и чесал руки о колючую бороду.
-Ну где он там ходит!? За это время можно три раза туда-обратно сбегать. – Проворчал кто-то.
-Так ить не бегает он, а крадётся. Чуешь разницу? – Ответили ему.
Открылась дверь, и спор прекратился.
-Вот он, меч княжий. – Сказал Анбал, кладя оружие на стол. – Токмо всё равно я не понял, зачем такие предосторожности. Князю-то, почитай за пятьдесят давно, а вы все на стариков мало похожи.
-Молчи про то, чего не знаешь. Он в походе рождён, в кольчужную пелёнку обёрнут, копьём грамоте учен. Что с того, что он стар? Руки долго любимое дело помнят. Во всяком случае отрубленные руки нам ни к чему.
-Сходил бы ты, вина чтоль принёс. Нам тут до ночи сидеть, а компания какая-то не дюже весёлая подобралась... – Обратился к Анбалу Пётр.
Ключник с оттенком неприязни посмотрел на заговорщика, но ничего не ответил и скоро принёс вина.
На небе уже давно взошла луна, когда в комнатёнку постучали.
-Кто там колобродит средь ночи? – Деланно сердито спросил Анбал.
-Я это, Улита, открывай скорее.
Яким открыл дверь жене князя:
-Здравствуй, сестра. Что, засыпает он?
-Да, уже посапывает.
-Пора. – Молвил Пётр и вышел. За ним последовали все прочие кроме Улиты.
Князь услышал, как за дверью кто-то топает сапогами.
-Кто там? – Громко спросил он и зажег свечу.
-Прокопий, - после некоторого молчания донеслось из-за двери. | Прокопий был близким другом князя, и он сразу по голосу понял, что это кто-то другой. Он встал с кровати и потянулся к мечу, но не нашел его на привычном месте. Ругнувшись про себя, князь стал обшаривать взглядом стены и углы. В этот миг раздался глухой удар. Он обернулся, и тут же дверь слетела с петель; в опочивальню ворвались злодеи с обнаженными мечами. Князь повалил сильным ударом в солнечное сплетение первого, кто к нему сунулся. Не разобравшись в полумраке, несколько захмелевшие заговорщики закололи упавшего товарища, но скоро опомнились и напали на князя. Он долго отбивался врукопашную, но, наконец, упал, измученный ранами.
-Что я вам сделал?.. – Всё вопрошал он, но быстро затих. Заговорщики подхватили своего убитого товарища и побежали прочь, считая, что князь мёртв.
Немного оправившись, князь со стоном приподнялся и попытался уползти. Услышав стон, убийцы вернулись, но не нашли свою жертву в опочивальне.
-Пропали мы теперь! – Воскликнул кто-то.
-Тихо ты! – Отрезал Яким. – На полу след кровавый. Сейчас мы его быстро найдём.
И точно, они увидели князя за лестничным столбом. Его лицо как-то жутко прояснилось, и он четко произнёс:
-Я вернусь. Я вернусь, даю слово, и всем вам не будет покоя. Ни в своём дому, ни в поле, ни в чужих землях вам не будет пощады и прощения.
Пётр отрубил князю руку, а прочие докололи его копьями.
Утром тело князя выбросили во двор. Пока заговорщики грабили имение, верный слуга князя Кузьма стоял на коленях у мертвеца и оплакивал его. Мимо зачем-то проходил Анбал.
-Дай хоть ковёр покрыть нашего господина. – Обратился к нему Кузьма.
-Ступай прочь, мы бросим его собакам. – Жестко ответил ключник.
-Собакам бросить! Ах ты нехристь! В каком платье ты пришел сюда? Забыл уже, как ключником стал? Теперь ты стоишь в бархате, а князь, которому ты всем обязан, лежит нагой. – В ярости закричал Кузьма. - По-доброму прошу, дай ковёр.
Анбал что-то проворчал, но выдал Кузьме какой-то плохонький засаленный ковёр.
Он обернул тело князя и понёс в церковь, постоянно останавливаясь, чтобы утереть пот и слёзы, одинаково скоро лившиеся по его лицу. Но и в церковь его не пустили:
-Брось в притворе, не до него.
Мертвец так и пролежал там два дня, только на третий его внесли в церковь. И лишь на шестой день владимирцы послали за князем священников, с почётом перенесли во Владимир и похоронили в соборе. Всё это время останки почему-то абсолютно не имели запаха, того запаха смерти и разложения, от которого шарахаются даже звери. | Со дня убийства прошло почти полтора месяца. Нарождающаяся луна смотрела на землю юным чистым взором. В одном из домов города Владимира открылась дверь, из которой легко выскользнула тонкая фигура, закутанная в тёмно-зелёный плащ. В соседнем доме тихо умер от старости Демьян Белый. Фигура прошла всего несколько шагов, когда ей под ноги выскочили две сцепившиеся клубком собаки. Животные яростно грызли и кусали друг друга, но рябой кобелёк явно был сильнее чёрного, он посмотрел на поверженного противника и оставил мёртвое тело. Фигура пошла дальше чуть более медленным шагом, словно ожидая, что сейчас перед ней возникнет ещё что-нибудь. Но покой ночных улиц никто не нарушал, и фигура спокойно дошла до владимирского собора. На воротах ограды фигуру встретил ворон, он расправил крылья, взъерошился и произнёс (именно произнёс!) то ли «берегись», то ли «вернись». Но вдруг откуда-то возник рыжий кот, который в мгновение ока вскочил на ограду и, поймав ворона, придушил его в зубах. Фигура сплюнула и вошла в собор.
Зажжённый ещё снаружи факел не столько освещал помещение, сколько пугал: золотой алтарь отсвечивал кровью, тени на ликах святых делали их страшными и похожими скорее на бесов. Фигура скинула капюшон, но всё равно нельзя было точно сказать, кто это. Она медленно двинулась в глубину храма, миновав иконы, изображающие грех Каина, распятие Христа, святых Бориса и Глеба. Она остановилась перед одной из плит пола, присела на корточки, провела по полированному камню рукой.
-Княже... Ты всегда держал своё слово...
Словно бы в ответ на эти слова по плите побежали маленькие трещины. Они быстро росли и скоро разделили плиту на семь частей, которые взлетели вверх, поднятые неведомой силой. Осколки разлетелись по каменному полу с гулким грохотом, а из-под плиты встал князь с мечом в ножнах - его похоронили вместе с оружием. Он выглядел совсем как при жизни, если не считать неестественную бледность и отсутствие левой руки. Все прочие раны заросли, не оставив даже шрамов. Его глаза были плотно закрыты. Князь подбросил ножны, которые держал в правой руке, вверх и на лету выхватил из них меч.
-Кто здесь? Молчишь?.. Ты не участвовал в заговоре против меня – я чувствую это, иди своей дорогой, человек, а я пойду своей.
-Нет, князь, тебе нет дороги отсюда. Ты не будешь мстить твоим убийцам.
-Я не вернусь в могилу, пока мой меч не омоется живой кровью по рукоять. И это будет их кровь, кровь предателей, псов, которые первыми бежали за хозяйской подачкой, но скалили зубы в ответ на справедливое наказание.
-Поздно наказывать, князь. Они уже и сами наказали себя, когда подняли на тебя руку. Они наносили раны не тебе, а своим душам. Это, согласись, страшнее, чем смерть.
-Я всегда честно плачу людям за их поступки. Хотя, иногда при мне нет достаточно мелких монет и приходится давать крупными. Им я заплачу крупной монетой. И остатка не спрошу.
Фигура в зелёном плаще встала в дверях собора:
-Я не выпущу тебя отсюда, князь. | -Кто ты такой? Что тебе за дело до их жалких шкур? Отойди в сторону! – Князь нахмурил лоб.
-Мне нет дела до их жизней, мне есть дело до твоей души.
-О моей душе поздно думать. Знаешь, с кем я говорил до тебя, человек? С князем ада. И я заключил с ним договор: он позволит мне отомстить, я отдам ему свою душу.
-Ты не отомстишь, а потому и душа твоя останется тебе.
-Что ты за зануда этакий? Заладил всё одно и тоже. В последний раз я видел такого въедливого человека, когда с отцом говорил. Кто ты?
-Не прими к обиде, но ты, князь, и сам зануда редкий. А кто я, ты и сам знаешь, коли все грехи помнишь.
-Опять ты мне по душу и грехи толкуешь! Смола-человек! – Князь оскалился как пёс или волк. – Уйди в сторону, честью прошу! – Князь подошел к дверям.
-Нет, князь, не имею я такого права.
-Уйди, дурень! Из людей меня бы только одна женщина могла остановить, но она давно в раю.
Князь попытался обойти собеседника, но почему-то не смог. Фигура сохраняла молчание. Мертвец рассвирепел и, не целясь, вонзил меч человеку в живот. Тот качнулся назад, толкнув одну из створок входа. Лунный свет залил девичье лицо.
-Ты говорил об умершей женщине... верно, не зная... что после неё осталась дочь... – Она говорила с частыми и большими паузами. - Мой князь... Ты видишь... твой клинок в крови по рукоять, теперь ты можешь вернуться...
Мертвец открыл глаза.
На другой день на полу собора в луже крови нашли юную девушку, мёртвую, но без каких-либо ран. От той лужи тянулась цепочка больших следов, внезапно обрывающихся посреди храма. Большая плита, под которой покоился недавно погибший князь была расколота на несколько частей, но лежала на положенном ей месте. Немного подумав, девушку похоронили там же под полом возле князя. | экие жути!
интересуюсь узнать,что было дальше) | | Всем интересно узнать, что было дальше! | Всем интересно узнать, что было дальше!
Дальше был(будет) ещё один рассказ и концовка. | | а почему так мало? ведь на мельнице собралось 13 человек. я думала,что и рассказов будет 13))) | для tarlini:
Не... Я столько не потяну... Мне сюжетов не хватит! 8) | -Молодцы, хлопцы. Сидеть нам осталось всего ничего, так что расскажу и я вам одну байку. Я по молодости работал в одном селе, недалече от Червлённой, плотником, до того как мельником стал, подряжался кому полы перестелить, кому дверь новую, кому окна. А мастером надо мной стоял один старик из казаков. Хотя и старый, но добрый мастер был, любо посмотреть, как с деревом работает. Так вот, закончили мы один заказ, деньги поделили, отдыхаем. А мастер мой возьми да и спроси, заприметил ли я в хозяине чего странного. Я затылок почесал: «Нет, вроде» - отвечаю. «А ить он ренегат. Из христиан в басурмане переделанный» - мне говорит. Не знаю, как он это угадал. Мужик как мужик, обычный бобыль – ни семьи, ни детей. Но потом мне сказали – верно, так и есть, поменял веру в зрелом возрасте. А мастер мой помолчал немного, да и рассказал одну историйку. В одной из станиц, которые по Сунже стоят...
Ненужная смерть
(написано за несколько часов до того, как автор узнал о теракте в московском метро 29 марта этого года)
В одной из недавно основанных сунженских станиц жила переехавшая с низовий Дона на новое место семья Дубининых. Ключевое слово – жила. Двадцать лет назад в станицу приехали три брата – Михаил, Василий и Максим. Тут же все трое женились на переселенках из Малороссии. Три свадьбы сыграли с разницей в неделю. Через несколько месяцев погиб Максим, Ольга пережила мужа на пять лет и умерла от болезни. Спустя год после приезда Михаил и Василий вместе со своим полком попали в окружение – из этого боя вернулся только один израненный хорунжий, который всё равно скончался от заражения крови. Бездетная Наталья, погоревав о Василии, нашла другого мужа и вместе с ним уехала из станицы. Анна осталась с единственным сыном от Михаила – Кириллом.
Сейчас Кириллу Михайловичу уже девятнадцать лет. Он вырос смелым казаком и настоящим мужчиной, несмотря на исключительно женское воспитание. В это же время начал свою кампанию небезызвестный Шамиль. Терское казачье войско было мобилизовано, станицу покидали даже полки второй и третьей очереди.
-Кирюша, сынок! – Рано постаревшая женщина выбежала из дома.
-Матушка, простились ведь уже. Ты знаешь, я не люблю затягивать. – Парень уже положил руку на шею своему Сивке.
-Кирюша, прости меня старую, забыла совсем, образок вот тебе на дорогу. Серебряный.
Образок представлял собой пластинку белого металла с изображением Георгия Победоносца на цепочке. Поверх пластинки надевался матерчатый чехольчик – чтобы металл не потемнел от пота.
-Мама, а ты где его взяла? – Протянул Кирилл.
-Купила.
-У жида?
-Ну да, а что? И он человек Божий, под одним с нами небом ходит.
-Да я и не говорю ничего... Спасибо, матушка. Храни тебя Бог.
Мать поцеловала сына в лоб и ещё долго стояла у крыльца, глядя вслед поднимаемой Сивкой пыли. Сорокалетняя старуха. | -Парни, скачите на сбор без меня, я сейчас, только заеду кое-куда.
-Кирилл, ты куда?
-Долго рассказывать, Макар. Хочешь – поехали со мной.
Парни намётом подскочили к мирно бредущему по пустынной улице Иосифу с двух сторон.
-Мы тебя не отвлекаем от очередного обмана, собака? – Не спешиваясь, спросил у жида Кирилл.
-Что вы говорите, добрые казаки? Какой обман? Иосиф никогда никого не обманывал, тем более таких бравых воинов как вы. – Еврей завертел головой, глядя снизу вверх то на Макара, то на Кирилла.
-А когда ты продал Анне Митрофановне оловянный образок как серебряный – это не обман ли?
-Какие образки, какие Анны Митрофановны? Я ничего не знаю! – Иосиф утёр рукавом выступивший на лбу холодный пот.
-Вдове Анне Митрофановне ты продал недавно вот этот образок. - Кирилл показал пластинку. – Так?
-Так. Но клянусь Богом, это чистое серебро!
-Я не вчера родился. Этот образок слишком лёгкий для серебра, он весит столько, сколько весило бы олово! Моли своего Бога за то, что я сейчас уезжаю, и у меня нет времени хорошо тебя проучить, но скоро я вернусь.
Кирилл замахнулся на жида плетью, но посмотрел на его жалкое трусливое лицо и не стал «портить ему шкуру».
-Что же ты его не ударил? – Спросил Макар Кирилла, когда они нагнали станичников.
-А чем тогда я буду лучше его? Он обманул вдову, воспользовавшись её слабым зрением и доверчивостью, а я, стало быть, ударил бы его, воспользовавшись его беззащитностью? Нет. Мерзко это.
-Как знаешь, я б его насмерть запорол, вздумай он над моей матерью издеваться.
Кирилл пожал плечами и в ответ ничего не сказал.
-Вот верите ли, всю жизнь боялся тесных мест. Даже иной раз и в дому, ежели он маленький, дурно становится. И сейчас вот такое ощущение, что стены вот-вот сомкнутся. – Сказал Макар, когда около пяти десятков станичников въехали в узкое ущёлье. От одной стены до другой такое расстояние, чтобы могли проехать четыре всадника в ряд.
-Не каркай! – Оборвал его один из старых казаков. – Коли ущелье не по нраву – коня подгони, а казакам душу не трави, без тебя тошно. | Макар сделал обиженное лицо и замолчал. Кирилл, как и все, ощущал какое-то давящее беспокойство, странное предчувствие терзало его, когда он зачем-то посмотрел наверх, на самый гребень, и заметил там металлический отблеск. Его сердце бешено заколотилось, и язык немедленно присох к нёбу. Пересилив себя, он медленно приблизился к старшему.
-Ермолай Тимофеич, за нами следят вооруженные люди, я видел, как блеснуло ружейное дуло. – Тихим шепотом сказал он.
-Точно? – Так же спросил его казак.
-Точнее только в тыкву с двух шагов попасть.
-Ну смотри, если пустое сказал, лично выпорю.
-Да я уж и сам не против узнать, что зря потревожился.
-Щегол... Казаки, в намёт! Без вопросов! – Последнюю фразу Ермолай Тимофеевич выкрикнул, и сам подал пример, стеганув своего коня плетью.
Вокруг тут же засвистели пули. Две из них сбили замешкавшихся всадников с лошадей, вероятнее всего, убив. Прочие плющились о стены ущелья, подчас пролетая буквально меж конских ушей. Выскочив на открытое место, казаки увидели направляющихся к ним верховых горцев, сотни полторы. Они вытащили заткнутые сзади за пояс по сунженской традиции пистолеты, сделали по выстрелу в сторону неприятеля. Когда расстояние сократилось примерно до двадцати метров, Ермолай скомандовал:
-Сунженцы, в шашки!
Все обнажили оружие, кто-то даже взял в левую руку кинжал. Две конные массы столкнулись на полной скорости и увязли друг в друге. Кирилл с видимой лёгкостью, пользуясь только последней четвертью клинка, перерезал вены на шее одному противнику, полоснул по хребту другого, ткнул ещё одного в грудь... и получил удар в висок. Всё вокруг стало размытым, неясным и каким-то несерьёзным, ненастоящим, шутейным. Он потерял сознание.
Придя в себя, Кирилл почувствовал, что у него страшно болит голова, и затекло всё, что только могло. Открыв глаза, он понял, что сидит на земле связанный, лицом вниз. Рядом он услышал речь, которую узнал бы, даже если бы говорящий использовал русский язык, по одной только интонации. Чечены. Кирилл повернул голову, чтобы увидеть, кто говорит. Он увидел трёх абреков в черных черкесках. Судя по лицам – братья. Вдалеке, в какой-то балке, были видны те самые поредевшие полторы сотни. «Теперь уже скорее сотня, и то, наверное, неполная», - отметил про себя Кирилл.
-А, второй гяур тоже очнулся. Молодец. От такого удара кто другой бы околел уже. – Сказал один из них, щурливо улыбаясь. Я возьму на себя смелость, уважаемый Читатель, приводить речь абреков в литературной обработке, чтобы облегчить восприятие. – Только тебя мы и дожидались. | Кирилл покрутил шеей, чтобы увидеть «первого гяура», позвонки жутко хрустнули, и он встретился глазами с Макаром. Парень выглядел измученным, и словно принявшим какое-то нелёгкое решение.
-Нам с братьями стало жаль добивать таких отважных воинов, поэтому...
-Где остальные казаки? – В горле было сухо, и Кирилл едва слышно просипел эти слова.
-Все неверные кроме вас двоих приняли смерть от нашего оружия возле того ущелья. Так вот, мы видели вас в бою и посчитали, что Шамилю не помешают такие джигиты. Вы ещё молодые, вам ещё не поздно покинуть отару и присоединиться к стае.
-Чего тебе надо от нас? – Исподлобья глядя на говорящего, спросил Кирилл.
-Мне – ничего. Это нужно скорее вам самим. Если вам не нужна смерть. Вот вам два пути: принять истинную веру, стать нам назваными братьями и вместе с нами присоединиться к Шамилю либо умереть. Что скажешь ты? – Абрек ткнул пальцем в сторону Макара.
-Я хочу жить, развяжите меня, братья. – Ответил казак, уперев взгляд в землю.
-Вот это решение достойное мудрого. – Одобрительно кивнул оратор и сделал знак свои братьям. Те сняли с Макара верёвки. – Но помни, предав братьев, ты не успеешь увидеть весь цикл луны, когда тебя уже зарежут. Иди к прочим молодцам. А что скажешь мне ты?
-Хорошо, когда волки бегают по лесу. Хорошо, когда собаки стерегут дом. Плохо, когда волки крадут овец, и волкодавам приходится гоняться за ними. Но ещё хуже, когда волкодав уходит жить к волкам. Он не будет за это в чести ни дома, ни в чужой стае. – Последнее предложение он почти выкрикнул вслед Макару. Тот дёрнулся было обернуться, но только ссутулился и пошел дальше. – Это всё, что я хотел сказать тебе, волк.
-Воистину, твои слова достойны мужчины, но это означает лишь, что у тебя, верно, хватит сил с честью принять смерть. Это будет нелегко, так как ты будешь примером. Примером для тех, кто откажется нам подчиниться.
Довольно скоро в землю вкопали небольшой столб, под него подложили связку хворостин, политых смолой. К этому столбу привязали Кирилла. Дым был виден на расстоянии в пару вёрст.
Прошел день. На поиски не пришедших во время казаков был отправлен отряд из трёх человек. Они нашли место битвы, по следам, ведущим от него, нашли и место короткой стоянки. И обгорелые останки человека, рядом с которыми в землю была воткнута казачья шашка – наверное, принадлежавшая покойному.
-Гляди, чего они сделали, нехристи. – Сокрушался седой казак. – Нешто можно этак издеваться-то?..
Следопыт помоложе заметил, что на шее трупа, что-то висит. Цепочка и какой-то подвес к ней, сильно закопчённые. Стерев сажу рукавом, он увидел образ Георгия Победоносца.
-Епишка, гляди, серебро. – Подозвал он своего сверстника.
-Да ну, олово какое-нибудь.
-Да ты что, серебро это, вот те крест! Чистейшее!
Следопыты долго разглядывали отмытый в реке серебряный образок. | | эх... я мистику люблю,а не подобные кошмарики.. | для tarlini:
То есть превращение олова в серебро - это не мистика? | Сидевший всё время рассказа как на иголках Сергей едва не подскочил, услышав далёкий петушиный крик.
-Ну вот, ночь уже и кончилась. Пойдём теперь спать. И, чур, не халтурить, если до полудня кто встанет – пусть пеняет на себя! – Весело провозгласил Пётр Петрович.
Мне предложили отдельную комнату с кроватью, но я отказался и спать лёг вместе со всей компанией на сене.
Примерно в полдень все проснулись как по команде. Я засобирался домой. Долго держать меня не стали, накормили только, помогли с Гнедым и пожелали счастливого пути.
Солнце пригревало, и вокруг было тепло почти как весной. Светлое безоблачное небо пробудило во мне воспоминания из детства. В общем, настроение моё стремительно улучшалось. Поднявшись на очередной холм, я увидел какое-то селение и только тогда вспомнил, что забыл спросить на мельнице дорогу. Я обернулся, но мельницы не увидел. «Далеко отъехал», - подумал я. Спустившись, я встретил на самой окраине почтенную женщину в годах.
-Здравствуйте, а не подскажете, что это за село?
Они строго на меня посмотрела и чеканно произнесла:
-Станица К...ая!
Мне стало стыдно, и я даже хотел извиниться, но женщина уже отвернулась и шла по своим делам дальше. К...ая – это хорошо. Не так уж и далеко меня занесло. Вообще, я бывал здесь, но, зайдя с окраины, почему-то знакомых мест не заметил.
Здесь я зашел к Митьке Симонову, он близкий друг моего старшего брата. Мы уговорились так: он приютит Гнедого у себя во дворе на сегодня, а я вернусь за ним завтра. Уладив это дело, мы немного посидели, поговорили о разных мелочах, и скоро я откланялся – подошел автобус, идущий как раз в мою родную станицу.
Прибыв домой, я вымылся под душем и завалился на диван. Дома у меня никого не было, так что и вопросов по поводу моего долгого отсутствия тоже не возникло. Я не претендую на звание опытного наездника, и мои не слишком привычные к долгой верховой езде ноги сильно гудели. В таком положении я благополучно заснул второй раз. | Проспав пару часов, я проснулся бодрый и отдохнувший. Планируя ужин, я пошарил по холодильнику, но практически ничего не нашел – я даже несколько раз закрывал и открывал его в надежде, что там чего-нибудь прибавится - и посему спешно отправился на рынок. Приближался вечер и базар скоро должен был закрыться.
До темноты записывал в дневник события дня, точнее ночи, заодно с аппетитом поедая ужин. Долго не мог заснуть, приключения требовали размышлений.
На другой день я приехал к Митьке. На центральной площади, в толпе, меня кто-то окликнул. Я огляделся и заметил Сергея Ларина по прозвищу Жид.
-Какими судьбами? – Спросил я его.
-Так, кое-что купить по мелочи. Извини, мне бежать надо, опаздываю.
Сказав так, Сергей по-братски поцеловал меня и скрылся в людском потоке. Я немного не привык к подобным изъявлениям симпатии со стороны знакомых мужчин, но придавать этому значения не стал – он же это от души. Подходя к Митькиному двору, я вдруг услышал топот множества ног. Тяжелый топот, словно люди бежали в обуви, подбитой гвоздями. Мне почему-то сразу вспомнились тяжелые сандалии римских легионеров, калигулы. Я даже как будто бы услышал шипение обнажаемых мечей. Я обернулся.
Во время гражданской войны водяная мельница возле станицы К...ой сгорела дотла. В пламени пожара погибли двенадцать человек. С тех пор мельницу никто не отстраивал и на том месте до сих пор есть остатки фундамента.
Finite, то бишь всё. |
1|2|3К списку тем
|
