Форумы-->Форум для внеигровых тем-->
1|2|3|4|5|6
| Автор | Тако, Буррито, Кесадилья, Дёнер, Бртуч. |
|---|
| Щи и каша. | для грацилонний:
Я люблю бумажные читать. | | Ами, ну, блины же.) | для Амелани:
Я люблю бумажные читать.
привереда | Шаурма- ближневосточная кухня
Она и на Дальнем Востоке есть | У нас блины это основное блюдо.
Их можно без начинки есть.
А тортилью без начинки едят как хлеб или вместо ложки с вилкой используют. | А в России?
Почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком,
икра черная, икра красная, икра заморская баклажанная... | для Скара-бей:
То что она там есть, не значит, что она там появилась. | То что она там есть, не значит, что она там появилась
Не, появилась не там, просто шаурма уже стала народным блюдом в России. Пельмени же тоже когда-то завезли из-за бугра. | для Скара-бей:
И откуда? Исконно русское блюдо. | для Амелани:
пельмени не русское блюдо, а обруссевшее.) | Есть версия, что пельмени пришли из Китая через посредство уральских народов.
Во всяком случае пельмени в Китае появились намного раньше, чем у русских. | для мазерен:
Да ну.
для Скара-бей:
Это лишь версия.
"Пельмени" в разном виде у многих народов есть. | А вот лучшее блюдо чукотского меню (чукчи же тоже россияне, хотя и смешные).
Как готовить капальку
Компоненты:
Туша моржа - 1 штука.
Шкура оленя - 20 штук (обычно именно столько нужно для приготовления моржа среднего размера)
Иголка (типа цыганской)
Нитки (покрепче)
Лопата
Способ приготовления:
Моржа вытаскиваем на берег и здесь по вкусу, можно потрошить, можно нет. Здесь рассмотрим более изысканый способ приготовления. И так поторошим тушу, снимаем шкуру, с подкожным слоем жира, вынимаем внутренности и отделяем голову и ласты. Сливаем всю кровь. Как назвали бы это евреи у нас получится кашерная пища. Однако продолжим.
Получившуюся освежеованную тушу обворачиваем оленьими шкурами мехом внутрь. Затем эти шкуры сшиваем, как раз для этого нам и пригодится большая толстая игла и хорошие, прочные нити. В оригинале эскимосы, сшивали шкуры с помощью шила и верёвок сделанных из тонко нарезанной кожи. Сшили? Замечательно!
Берём лопату и копаем землю. Дно вырытой ямы укладываем мелкой галькой. Потом кладём туда зашитую в оленьи шкуры тушу моржа. И засыпаем землей. При этом нужно помнить, что вокруг весьма много различных падальщиков, которые не прочь откопать и поживится тем что мы готовим. По сему эскимосы либо следили за местом приготовления, периодически проверяя что бы никакой зверь не раскопал и не нарушил процесс. Либо поступали проще, заваливали само место, где закопали моржа и периметр вокруг достаточно тяжёлыми камнями.
Собственно дальше наше участие уже не нужно. оставляем пищу готовиться....
Через три, четыре недели раскапываем землю и достаём моржа. Распарываем оленьи шкуры и получившуюся капальку подаём к столу. Сервировать на своё усмотрение, но чукчи нас угощяли кусками нарезанными большими квадратиками. Кстати опарышей, которые там будут, выкидывать не следует, это неотъемлемая часть деликатеса и их тоже следует употреблять в пишу вместе с капалькой. Единственный и главный минус всего этого - жуткая, нестерпимая и очень густая вонь. Как может вонять только тухлое мясо моржа пролежавшее долгое время в земле. В прочем особые эстеты у эскимосов нашли способ побороть этот самый главный минус. Они просто замораживали капальку. В результате заморозки основная часть запаха пропадала и такое мороженное мясо подавали как строганину, нарезая его тонкими ломтиками. В прочем и этот вариант не соответсвовал вкусовым пристрастиям европейцев, по этому обычно они отказываются от предложенного им деликатеса. Хотя пробовавшие капальку люди рассказывали, что если абстрагироваться от запаха и попробовать пересилить своё отвращение, то капалька на вкус весьма своеобразная пища, чем то отдалённо напоминающая вяленное и немного подкопчённое мясо.
http://jossi-j7.livejournal.com/7832.html | | а если провести линию от Китая до Москвы, то можно заметить, что есть одинаковые блюда только с разными названиями... | После этого Афанасий Иванович возвращался в покои и говорил, приблизившись к Пульхерии Ивановне: „А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь.“
„Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? Разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых?“
„Пожалуй, хоть и рыжиков, или пирожков“, отвечал Афанасий Иванович, и на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками.
За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшечков с замазанными крышками, чтобы не могло выдыхаться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах самых близких к обеду.
„Мне кажется, как будто эта каша“, говаривал обыкновенно Афанасий Иванович, „немного пригорела; вам этого не кажется, Пульхерия Ивановна?“
„Нет, Афанасий Иванович; вы положите побольше масла, тогда она не будет казаться пригорелою, или вот возьмите этого соуса с грибками и подлейте к ней.“
„Пожалуй“, говорил Афанасий Иванович и подставлял свою тарелку: „попробуем, как оно будет.“
После обеда Афанасий Иванович шел отдохнуть один часик, после чего Пульхерия Ивановна приносила разрезанный арбуз и говорила: „Вот попробуйте, Афанасий Иванович, какой хороший арбуз.“
„Да вы не верьте, Пульхерия Ивановна, что он красный в средине“, говорил Афанасий Иванович, принимая порядочный ломоть: „бывает что и красный, да нехороший.“
Но арбуз немедленно исчезал. После этого Афанасий Иванович съедал еще несколько груш и отправлялся погулять по саду вместе с Пульхерией Ивановной. Пришедши домой, Пульхерия Ивановна отправлялась по своим делам, а он садился под навесом, обращенным к двору, и глядел, как кладовая беспрестанно показывала и закрывала свою внутренность, и девки, толкая одна другую, то вносили, то выносили кучу всякого дрязгу в деревянных ящиках, решетах, ночевках и в прочих фруктохранилищах.
Немного погодя он посылал за Пульхерией Ивановной, или сам отправлялся к ней и говорил: „чего бы такого поесть мне, Пульхерия Ивановна?“
„Чего же бы такого?“ говорила Пульхерия Ивановна: „разве я пойду скажу, чтобы вам принесли вареников с ягодами, которых приказала я нарочно для вас оставить?“
„И то добре“, отвечал Афанасий Иванович.
„Или может быть, вы съели бы киселику?“
„И то хороше“, отвечал Афанасий Иванович. После чего всё это немедленно было приносимо и, как водится, было съедаемо.
Перед ужином Афанасий Иванович еще кое-чего закушивал. В половине десятого садились ужинать. После ужина тотчас отправлялись опять спать, и всеобщая тишина водворялась в этом деятельном и вместе спокойном уголке. Комната, в которой спали Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, была так жарка, что редкий был бы в состоянии остаться в ней несколько часов. Но Афанасий Иванович еще сверх того, чтобы было теплее, спал на лежанке, хотя сильный жар часто заставлял его несколько раз вставать среди ночи и прохаживаться по комнате. Иногда Афанасий Иванович, ходя по комнате, стонал.
Тогда Пульхерия Ивановна спрашивала: „чего вы стонете, Афанасий Иванович?“
„Бог его знает, Пульхерия Ивановна, так как будто немного живот болит“, говорил Афанасий Иванович.
„Может быть, вы бы чего-нибудь съели, Афанасий Иванович?“
„Не знаю, будет ли оно хорошо, Пульхерия Ивановна! впрочем, чего ж бы такого съесть?“
„Кислого молочка, или жиденького узвару с сушеными грушами.“
„Пожалуй, разве так только попробовать“, говорил Афанасий Иванович. Сонная девка отправлялась рыться по шкафам, и Афанасий Иванович съедал тарелочку; после чего он обыкновенно говорил: „теперь так как будто сделалось легче.“
Н.В. Гоголь "Старосветские помещики" | — Все мы сейчас желаем кушать, потому что утомились и уже четвертый час, но это, душа моя Григорий Саввич, не настоящий аппетит. Настоящий, волчий аппетит, когда, кажется, отца родного съел бы, бывает только после физических движений, например, после охоты с гончими, или когда отмахаешь на обывательских верст сто без передышки. Тоже много значит и воображение-с. Ежели, положим, вы едете с охоты домой и желаете с аппетитом пообедать, то никогда не нужно думать об умном; умное да ученое всегда аппетит отшибает. Сами изволите знать, философы и ученые насчет еды самые последние люди и хуже их, извините, не едят даже свиньи. Едучи домой, надо стараться, чтобы голова думала только о графинчике да закусочке. Я раз дорогою закрыл глаза и вообразил себе поросеночка с хреном, так со мной от аппетита истерика сделалась. Ну-с, а когда вы въезжаете к себе во двор, то нужно, чтобы в это время из кухни пахло чем-нибудь этаким, знаете ли...
— Жареные гуси мастера пахнуть, — сказал почетный мировой, тяжело дыша.
— Не говорите, душа моя Григорий Саввич, утка или бекас могут гусю десять очков вперед дать. В гусином букете нет нежности и деликатности. Забористее всего пахнет молодой лук, когда, знаете ли, начинает поджариваться и, понимаете ли, шипит, подлец, на весь дом. Ну-с, когда вы входите в дом, то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Да ее, мамочку, наливаете не в рюмку, а в какой-нибудь допотопный дедовский стаканчик из серебра или в этакий пузатенький с надписью «его же и монаси приемлют», и выпиваете не сразу, а сначала вздохнете, руки потрете, равнодушно на потолок поглядите, потом этак не спеша, поднесете ее, водочку-то, к губам и — тотчас же у вас из желудка по всему телу искры...
А.П.Чехов "Сирена" | — Ну-с, а закусить, душа моя Григорий Саввич, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом... объедение! Но налимья печенка — это трагедия!
— М-да... — согласился почетный мировой, жмуря глаза. — Для закуски хороши также, того... душоные белые грибы...
— Да, да, да... с луком, знаете ли, с лавровым листом и всякими специями. Откроешь кастрюлю, а из нее пар, грибной дух... даже слеза прошибает иной раз! Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.
А.П.Чехов "Сирена" | | Флудераст 150 лвл. | — Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком...
— Два куска съел, а третий к щам приберег, — продолжал секретарь вдохновенно. — Как только кончили с кулебякой, так сейчас же, чтоб аппетита не перебить, велите щи подавать... Щи должны быть горячие, огневые. Но лучше всего, благодетель мой, борщок из свеклы на хохлацкий манер, с ветчинкой и с сосисками. К нему подаются сметана и свежая петрушечка с укропцем. Великолепно также рассольник из потрохов и молоденьких почек, а ежели любите суп, то из супов наилучший, который засыпается кореньями и зеленями: морковкой, спаржей, цветной капустой и всякой тому подобной юриспруденцией.
— Как только скушали борщок или суп, сейчас же велите подавать рыбное, благодетель. Из рыб безгласных самая лучшая — это жареный карась в сметане; только, чтобы он не пах тиной и имел тонкость, нужно продержать его живого в молоке целые сутки.
А.П.Чехов "Сирена" |
1|2|3|4|5|6К списку тем
|
