Основной лор на странице сайта клана(выше). Это каноничный сюжет, заполняющий пробелы в истории Торгара - Вождя Грозовых Гор. Приятного чтения и погружения в истории.
Месяцы, проведённые Торгаром в Эльфийских лесах, стали для него временем тихой пытки. Воздух, напоённый ароматом цветов и влажной земли, был ему чужим. Тишина, нарушаемая лишь шепотом листьев и пением птиц, резала слух, привыкший к рёву ветра в ущельях. Он был грубым кремнем, затерявшимся в саду из хрусталя.
Лируэль, видя его смятение, однажды привела его не на тренировочную площадку, а к древнему ясеню, ствол которого был испещрён вырезанными символами.
— Твоя сила подобна реке в половодье, — сказала она, её голос был спокоен. — Она сметает всё на своём пути. Но река, которая не знает берегов, становится болотом. Сегодня ты научишься не рубить, а слушать.
Она велела ему положить ладони на кору ясеня и закрыть глаза. Торгар, сжав зубы, подчинился. Сначала он чувствовал лишь шероховатость древесины. Затем, сквозь толщу собственного нетерпения, до него начал доходить слабый, едва различимый гул — биение жизни, медленное и неумолимое. Он почувствовал, как соки поднимаются от корней к самой верхней почке, как дремлет в спячке жук, как пульсирует в такт этому лесу его собственное сердце. Впервые его ярость отступила, уступив место чему-то необъятному и древнему.
— Он дышит, — прошептал он, поражённый.
— Всё дышит, Торгар, — ответила Лируэль. — И твой враг тоже. Услышь его дыхание — и ты найдёшь его слабость. Сила не в том, чтобы быть самым громким. Сила — в том, чтобы слышать тишину перед решающим ударом.
Эта тишина стала его новым оружием. На следующих тренировках он перестал слепо атаковать. Он наблюдал, как двигаются эльфийские воины, как они используют инерцию, а не грубую силу. Он учился читать язык тела противника, предугадывать движение по едва заметному напряжению мышц. Его удары стали реже, но точнее. Он научился экономить силу, и от этого она удесятерялась.
---
Путь к гномам стал для Торгара резкой сменой декораций. Если эльфы парили, то гномы врастали в камень. Воздух в пещерах был тяжёлым, пропитанным запахом раскалённого металла, угля и пота. Грохот молотов был музыкой, в которой не было места для тишины.
Испытание с цепями и каменными брусками он прошёл, ибо его тело уже было закалено горами. Но настоящее испытание ждало его у наковальни.
Дурин, суровый мастер-кузнец, вручил ему молот и указал на раскалённую докрасна заготовку.
— Руби, — бросил он.
Торгар, привыкший к размашистым, сокрушительным ударам, обрушил всю свою мощь на металл. Заготовка с визгом отлетела в сторону, деформированная, но не обработанная. Искры обожгли ему руку.
Дурин фыркнул.
—Ты не на поле боя. Здесь твой враг не скелет, а структура стали. Ты ломишься в запертую дверь, когда у тебя в руках ключ. Сила без контроля — это шум. Контроль — вот что рождает клинок.
Неделю Торгар учился не бить, а направлять удар. Он потел у горна, его мускулы горели от непривычно точных, выверенных движений. Дурин стоял рядом, и его хриплые команды были похожи на удары молота: «Ровнее!», «Чуть левее!», «Чувствуй металл!».
И вот однажды ночью, когда в кузнице остались только они двое, Торгар наконец почувствовал это. Он не просто бил по железу — он чувствовал, как оно поддаётся, как кристаллическая решётка меняется под его ударами. Это был танец, где он вел, а металл следовал за ним.
— Наконец-то, — пробормотал Дурин, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на уважение. — Ты понял. Настоящая крепость — не та, что выше всех, а та, чьи камни подогнаны идеально. Так и в бою. Один неверный шаг — и вся стена рухнет.
Именно тогда, в грохоте кузницы, к Торгару пришло осознание. Эльфы научили его гибкости ума, гномы — дисциплине действия. Оба урока вели к одному: сила в её чистом, необузданном виде бесполезна. Её нужно направлять. Обтесывать, как гномы обтесывают камень. Направлять, как эльфы направляют стрелу.
Он вспомнил отца. Хродгар был ураганом. И ураган, встретив стену, может её разрушить, но стену построит лишь терпеливая рука каменщика. Чтобы победить врага, который не просто силён, но коварен и организован, ему нужно было стать не ураганом, а архитектором своей победы.
В ночь перед отъездом он сидел с Дурином, потягивая густое гномье пиво.
—Я чувствую, как моё племя расколото сейчас без меня, — сказал Торгар, глядя на пламя в очаге. — Они видят только два пути: слепое сопротивление или рабское подчинение. Это бич нашей расы.
—Хм, — хрипло отозвался Дурин. — Камни в стене тоже все разные. Один с трещиной, другой с выступом. Но умелый строитель сложит из них крепость. Ты научился ковать сталь. Теперь научись ковать волю. Свою и своего народа.
Возвращаясь в Грозовые Горы на спине Ветрокрыла, Торгар уже не был тем яростным юношей, что покинул их. За его спиной был не просто волшебный топор. За его спиной был тихий шепот леса и оглушительный грохот кузницы, слившиеся в один тихий, несокрушимый голос в его груди. Он вёз домой не просто месть. Он вёз план сражения, выкованный из кремня и листвы.
|
