Форумы-->Творчество-->
| Автор | 10-й Десантный Батальон, навеяно войной. |
|---|
Над Долиной Волков тяжело нависла ночь. Волчьего воя, которым славились эти места, уже две недели, как не было слышно - все волки ушли, как только в Долину вошли гномы, и теперь побирались у стен столицы, стоя на задних лапах и выделывая фокусы. Почему так вышло, Леха понял из рассказа товарища из Варварской дивизии, когда их части стояли рядом у Орлиного Гнезда, в самом начале войны. Варвары вернулись в расположение из первого боя битые, злые и не все. Когда к Лехе подошел один старый знакомец, стало видно, что он: а) сильно побит тупым предметом; б) покусан кем-то очень крупным; в) у него в ляжке торчит обломок копья. На Лехин краноречивый в сторону этого обломка взгляд варвар отмотнул головой: "Завтра уж в медсанбат схожу, сегодня на самогоночке продержусь". А затем рассказал, что все бы было совсем по-другому (ну, ясное дело, ка же иначе-то?), если б не гномьи медведи, которых, похоже, вообще никогда не моют, отчего они смердят так, что их, варваров, боевые волки, заскулив по-щенячьи, припустили к загонам прямо в середине атаки. Ветерок, видимо, от медведей в их сторону подул... А они, варвары эти, ребята благородных варварских кровей, и пешими сражаться с детства не приучены. Поэтому, наверное, подумал Леха, некоторые с драпающих волков так и не слезли и уже часов пять, как вернулись. Ну, а дальше варвар стал пространно повествовать на тему "как бы мы им дали, если б они нас догнали", и Лехе стало неинтересно.
В общем, волки не выли. На поляне у подножия горы горел заботливо сложенный "колодцем" костерок, на котором тучный гном жарил медвежью ногу и, кажется, тихонько всхлипывал. "Ну, вот,- подумал Леха, глядя на хнычущего гнома с крупа грифона, - в пехоту, видать, перешел, бедолага". Подумал, пожалуй, с сочувствием, ибо сам на прошлой неделе потерял в бою свою пожилую клячу, и потому попал в десант. "Зеленый свет!" - закричали с неразличимого в темноте головного грифона, и Леха, глубоко вдохнув, кувыркнулся с грифоньей спины назад, в черную пустоту. "501, 502, 503," - лихорадочно сосчиталось в голове, и рука судорожно дернула кольцо. Халат Ветров, шумно хлопнув, выпростался из рюкзака, развернулся, падение замедлилось, и через полминуты Леха уже, больно ударившись пятками (так приземляться и не научился, дурень) рухнул на землю и тихонько выругался. Нет, ну понятно, что магический, понятно, что сопротивление воздуху большое, и в том же Орлином Гнезде сколько тренировались, со скал прыгали, а все едино стремно до жути каждый раз, как в первый раз. Рядом зашлепали ботинки остальных, потом раздался сдавленный хрип - это печальный бывший кавалерист задрал бородатую башку в небо, да так и замер со стрелой в горле. Вздохнув, Леха снял с плеча лук и пошел принимать участие в вырезании спящего гномьего лагеря.
Строго говоря, лагерь был не столько спящий, сколько пьющий. В принципе, это было даже неплохо, ибо ото сна гном может отойти за минуту-другую, а вот от литра-другого самопального пиваса отходить им пришлось - в данном конкретном случае - до самой смерти. Десантники, стараясь сильно не шуметь, заняли удобный бугорок и принялись методично, как по учебнику отправлять стрелы в ничего еще не понявших гномов. "Да шо ж ты качаешься-то так, скотина! Не прицелиться же ж!" - вопил Егорушка, ротный снайпер, остервенело натягивая арбалет. И впрямь, упившиеся гномы, вставая с мест, раскачивались столь размашисто, что хваленая десантная меткость заставляла в себе усомниться, поэтому Леха перешел к любимому методу "стреляй чаще, авось попадешь". И неизвестно, чем бы все это закончилось, ибо гномы, более-менее оклемавшись, да с перепою еще больше разозлившись, пошли на оробевших десатников в не шибко стремительную, но неумолимую в своей неизбежноти контратаку, но тут, с лязгом и грохотом, на бугорок приземлился ротный капеллан. Приземлился, как водится, на задницу, но тут же резво вскочил, подобрался, поправил кадило, и, перехватив поудобнее шестопер | громогласно осведомился: "Ну, дети мои, ввалим бородатым пи...расам ныне, и присно, и во веки веков?" Леха хотел было явить благочестие и ответить что, конечно, мол, наваляем, но, взглянув н шикарную капелланову бороду, засомневался. Остальные, впрочем, бодро откликнулись "Аминь!". Традиция, видать, такая - понял Леха. Капеллан между тем вышел вперед. Святой отец поражал воображение. Размером с доброго минотавра, с голосом простуженного грифона, с вечным своим кадилом и громадным томом на боку. Кстати, в роте поговаривали, что том этот - не что иное, как Книга о вкусной и здоровой пище, да не какая-нибудь, а раритетная, еще доперестроечного издания. Глядя на капелланово богатырское сложение, верилось в это легко, вот только, что такое "доперестроечный" Леха не знал, но полагал, что перестройка - это когда в батальонной крепости перестроили одну из башен, и желающим стали вместо луков выдавать арбалеты. Леха тогда на чудо имперской техники не позарился - ну его нафиг - пока все детали запомнишь, да где затвор, да где ударник, да как с предохранителя снимать, да куда рожок совать - башка треснет, а с оптикой разбираться - вообще мрак. Лучше уж лук - не автоматика, зато привычно. Даже на кирасу, что в комплекте шла, не позарился - все едино гном молотом достанет - что в кирасе, что без, костей не соберешь - только задницу парить. Да во всей роте только Егорушка, считай, арбалетом и затарился - каска ему, дураку, понравилась, - так весь обнылся - то болт у него в ложе заклинило, то плечо прикладом отбил, то смазывать задолбался.
Капеллан, между тем, посерьезнел, задумчиво изрек: "Ну, товарищи гномы, пОжили - и будет", - после чего поднес свой наперсный крест к лицу, что-то на нем нажал и начал тихонько туда говорить. За гномьими воплями ни черта было не слышно, и, как Леха ни старался, услышал только, - "...азменная...тарея...драт...тыре...надцать...аю...наводку..." Услышав про водку, Леха подобрался, но сразу устыдился, осознав, что, по-видимому, стал свидетелем того, как святой отец говорил с Богом. Тут крест вдруг зашипел, что твоя гидра, а потом сказал "принято" и затих. Капеллан тем временем направил свой шестопер в сторону загоревшегося уже (наша работа... а вот попробуй арбалетный болт горящей паклей обмотать? то-то же) лагеря, и Леха увидел, что на конце у него (у шестопера, в смысле) зажглась маленькая красная точка, потом такая же появилась на пологе ближайшей палатки. Не успел десантник как следует над этим подумать, как где-то далеко сзади что-то гулко ухнуло, вздрогнула земля, и, мгновение спустя, на лагерь обрушились крупные голубые капли. Вспыхнули еще не сгоревшие палатки, завизжали поджаривающиеся гномы, нестерпимый жар ударил в лицо и заставил зажмуриться. Когда Леха открыл наконец глаза, все было кончено - десантники опускали луки, со стороны лагеря не доносилось ничего, кроме шкворчания и смрада горелого мяса, а капеллан, вновь повеселев, благословлял кадилом единственного добежавшего гнома. Леха проводил взглядом благословленного гнома, полетевшего с пригорка с раскроенным черепом, и стал задумчиво наблюдать, как капеллан поставил кадило на землю и стал что-то туда кидать, отчего огонь в кадиле вспыхнул, как драконья отрыжка. "Это он грузовым грифонам сигналит", - объяснил подошедий Егорушка, - "сейчас спальные мешки и паек привезут - лагерь-то это... того..." - он махнул рукой. Из-за гор показалось солнце - в Долину приходило утро. | | отлично! благославляю тебя (не кадилом =)), пиши дальше, если у тебя канеш там сюжет намечается. |
К списку тем
|
