Форумы-->Творчество-->
| Автор | Доброволец. |
|---|
Огненный шар, пущенный издалека, ударил прямо в угол дома, за которым они прятались. Сила взрыва расшвыряла их в разные стороны. Дом, получив этот удар, уже не смог далее стоять. Крепления его не выдержали и он упал, перегородив улицу, по которой наступали имперские войска. Тем, кому не повезло оказать на линии падения, уже ничем нельзя было помочь.
Когда он спрятался за этот чёртов угол, силы его были на пределе. Он был как натянутая струна, все чувства обострены до немыслимого, он часто хватал ртом воздух, как рыба вне аквариума и не мог надышаться, сердце бешено стучало в груди. Уже миллион раз его могли убить в этом каменно-огненно-ледяном аду. Но ему посчастливилось дойти до сюда почти целым и невредимым. Правда, невредимым он оставался вплоть до тех пор, пока огненный элементаль, которого заметили слишком поздно, не сотворил свой подарочек и не отправил его в туда, куда нужно.
Неведомая сила подхватило его, схватила за шкирку, как щенка, подняла вверх, пронесла несколько метров и со всего размаху опустила затылком на каменные плиты Солнечного города. Жалобно звякнули его шлем и доспехи, но этого никто не услышал. Из разбитой головы потекла кровь.
Сознание его на какой-то миг отлетело и тело расслабилось. Отдых, который он так страстно желал почти два дня, внезапно снизошёл для него неожиданным для него образом. Звуки боя утихли и лишь отдавались в ушах далёким грохотом неведомых барабанов. Затем стихли и они.
Но не на долго. Он остался жив. Постепенно слух возвращался к нему. Это выражалась в свисте, который нарастал в его голове. Наконец, свист прекратился и грохот, крики, звуки выстрелов и разрывы оглушили его, напугав как детстве, когда прямо перед его носом взорвали хлопушку.
Потом накатилась боль. Причём боль такая сильная, что он не смог сдержаться и застонал. Болели многочисленные ссадины, ушибы, порезы, пара лёгких ожогов. Жутко трещала голова, как после свидания с бочкой столичного эля. Боль пульсировала в голове и отдавалась волнами по всему телу. Он открыл глаза. Ничего кроме пыли и дыма там не было. Солнечный диск едва было видно сквозь облако смога, что накрыл город.
Собравшись с силами он приподнял голову, затем руку и смог перевернуться на бок. В голове в это время зазвенели колокольчики, но он стиснул зубы и терпел. Пусть это и была его первая компания, но за эти два проклятых дня он уже успел стать настоящим, без обиняков, солдатом. Кровь лилась за шиворот, но он не обращал внимания. Он уже не обращал внимания на такие мелочи.
Он огляделся. Дом, не выдержав удара, упал, перегородив штурмовым колоннам улицу. По этому завалу элементали смогли организовать неплохую оборону и продвинуться имперские солдаты не могли. Огненные элементали били в упор шарами огня по наступающим солдатам, водяные помогали им магией. То и дело падали ледяные глыбы и взрывались огненные шары, внося разорение в ряды наступающих войск.
Он не раз это видел, далеко не раз. Ещё в самом начале, до того как кольцо окружения стянулось к городу, его подразделение, совместно с эльфийскими отрядами штурмовало цепь господствующих высот, на которых засело немалое количество огненных. Так то, там были все, но больше всего именно огненных. Бой за высоты был кровавым, но в конце концов они были взяты. Однако, когда он возвращался обратно в лагерь, то увидел у подножия холма страшную картину, которая впечаталась в мозг на всю жизнь.
Неизвестно, каким образом это случилось. Может быть эльфийский командир растерялся, замешкался, но так или иначе его взвод, 30 с лишним солдат, которые раньше гордо именовали себя танцующими с клинками, был накрыт одним залпом огненных шариков, прилетевших сверху. Он запомнил страшную вонь горелого мяса и кучу обугленных тел, скривившиеся напоследок в страшных предсмертных муках боли. За высотами уже лежал захваченный город. Вечером первые подразделения ворвались на городские улицы.
Много чего было до этого, много что случилось после. Но именно это запомнилось ему. Почему? Наверно | Много чего было до этого, много что случилось после. Но именно это запомнилось ему. Почему? Наверное потому, что перед самой атакой видел их – высокие, стройные, красивые, весёлые. Типичные эльфы, короче говоря. От них так и веяло радостью и жизнью. Они не ассоциировались с войной и смертью, скорее с произведениями исскуства. Но теперь эти произведения исскуства остались навсегда лежать у подножия тех высот, на которых, по извечно эльфийскому пижонству, обещались выпить по бутылке вина сразу по завершению успешно проведённой атаки.
И хоть он и смотрел на них и любовался ими, однако бахвальства их принять никак не мог. Ему отнюдь не казалось всё легко и просто. В итоге он остался жив, а они превратились в хорошо прожаренный шашлык. | | иногда в творчестве появляются достойные экземпляры. Это один из них, понравилось, ждем окончания истории | | СУПЕР!!! | | Выношу на суд, так сказать, читательской аудитории. Прошу оценить и сказать, стоит ли продолжать и, в конце концов, закончить? | | продолжай у тя классно получается | Скажем сразу, он выжил. Но ужас этот он перенёс через всю жизнь. В дальнейшем он участвовал не в одной войне, однако ничего, что смогло бы перекрыть ту картину, так и не нашлось. Ужасов хватало и в это конфликт. Случалось бывать ему на стрелковых позициях, после того как по ним прошлись магией водные (много, очень много талой воды и горы окровавленных трупов) и участвовать в отражении атак земляных элементалей (приходилось ли вам когда-либо видеть, как ваш товарищ становиться кровяно-железной лепёшкой, с ошмётками костей, от удара сдвоенных кулаков этих уродов?).
Сгоревшие в пламени эльфы снились ему в страшных снах вплоть до 78 лет, пока у него не остановилось сердце. Но это уже другая история. А пока он, молодой и удалой, пусть усталый и израненный, лежал на улице Солнечного города и тщился привести свои мысли в порядок. То, что он увидел дало ясно ему понять – если он так и останется лежать, то вскоре может присоединиться к тем, кому за эти два дня повезло меньше, чем ему. Элементали, наладив оборону, подтянув земляных и воздушных, перешли в контратаку. Измученные штурмом солдаты не выдержали внезапного удара, смешались, и начали пятиться, отступать. Он не знал, как шли дела на других улицах, но ему было достаточно того, что видел здесь.
Собравшись с силами он, преодолев боль и хмарь в голове, сумел встать. Резкой, хлёсткой волной мучений отдался этот подъём, но дело было сделано. Он подобрал меч, который вылетел у него из рук во время взрыва, и поправил шлем на голове. Кровь уже к тому времени запеклась и остановилась. Как пехотинцу, ему ещё полагался и большой щит, но имперская пехота сразу же после первых боёв отказалась от этой, казалось бы, просто необходимой для солдата вещи. От огненных шаров и ледяных глыб этот щит не спасал никоим образом. Парировать удар земляного элементаля щитом тоже быстро отказались – у солдат просто ломались руки. Более того, щит лишал пехотинца маневренности, которая при борьбе с земными просто необходима. Ну а воздушные… там и так всё понятно. Пока поставишь этот щит, воздушный успеет облететь тебя два раза, вытащить всю мелочь из кармана и раз восемь пнуть под зад. | | по преждему замечательно | точно,тока эльфов жалко(
давай дальше,не отлынивай!))) | Только он привёл себя в относительный порядок, как тут же рядом раздался взрыв. На этот раз неведомая сила подхватила не его, а большой булыжник. И послала она его таким образом, что он прилетел нашему герою прямо в голову. Если бы не шлем, там бы он навсегда и остался. А так, уняв звон в ушах и соберя искры из глаз, он побежал к своим.
Ему уже не важно было, к каким своим, он прибивался куда угодно. Потери были очень большие и он за эту ночь и утро успел сменить уже восемь подразделений. Имперские части, войдя в город и получив там сильный отпор, перемешались между собой, добавляя хаос в городской бой. Части вступали в бой, терпели потери и, в конце концов, уничтожались. Те, кто выжил, собирались в новое подразделение и снова шли в бой. Благодаря постоянно подходившим подкреплениям эта система на крови работала пока основной организационной силой армии.
С кем ему только не приходилось сражаться бок о бок за прошедшую ночь! В первый раз его прибило к некромантскому отряду. Во второй он прибился к остаткам батальона минотавров. Ну а в третий раз случай бросил его в эскадрон наездников на ящерах. Тем как раз требовалась пехота, чтобы подсадить её и организовать десант на ящерах, ибо одних только ящеров, без поддержки пехоты, на тесных городских улочках, довольно быстро убивали.
На этот раз ему повезло больше. Он наткнулся на отходивших со своих позиций арбалетчиков. Но отходили они не понурив головы, не таща по земле арбалеты. Нет, они яростно отстреливались, перебегали с рубежа на рубеж и сильно замедляли вражеское продвижение. Их буквально засыпали огнём и магией, но они, ценой собственной жизни, не давали начать стремительный разбег земляных и воздушных – главных пробивной и маневренной силам элементалей.
Он влился в их ряды сразу, как только подобрал арбалет, валявшийся рядом с трупом бывшего стрелка. Пошарив поблизости, нашёл стрелы. Зарядил и выстрелил. Затем быстро перебежал на новое место. И вовремя – небольшой фонтанчик, за которым он прятался, был тут же уничтожен огненным шаром. Найдя новое укрытие, он положил меч в ножны, до поры до времени, а пока он был не нужен. На какое-то время он стал стрелком. Вскоре в его укрытие юркнул ещё один стрелок. Обменявшись парой слов, они сделали по выстрелу и мигом бросились в разные стороны. Второе укрытие тоже было поднято на воздух.
Страшно было смотреть на солдат. Грязные, израненные, окровавленные, пропотевшие насквозь. Их лица были в пыли и грязи. Отчётливо виднелись бороздки, которые проделывали капельки на из почерневших физиономиях.
Время остановилось для него, перестало течь. И такое с ним уже бывало, но именно так впервые. Он отключил все чувства, эмоции и работал в автоматическом режиме. Не смотря на неимоверную усталость он и ещё многие бойцы раз за разом проделывали то, что помогало им сражаться и выжить. Нырнул в укрытие (их было полно, ведь город, в результате боёв, был разрушен до основания и руин с завалами хватало), отдышался, снял арбалет со спины, зарядил его, выглянул из-за укрытия, взял цель на прицел, выстрелил, арбалет на плечо и как можно быстрее в новое укрытие. Если успевал – продолжал своё участие во вселенском празднике добра и справедливости. Если не успевал, то досрочно заканчивал своё выступление.
Они стреляли не напрасно. Тяжёлые болты добротных имперских арбалетов насквозь дырявили воздушных и очень сильно калечили земных элементалей. Имперская армия и агрессор поменялись местами – теперь они очень дорого платили за каждую пядь уличной земли. | | Захватывает, живо, впечатляюще... | терпели потери
может лучше несли потери? единственое замечание) | несли,но трепели...)
молодчага,интересно пишешь. | | Класс! Пиши ещё! | | ещё! ещё! ещё! | Глаза его слезились от непривычного напряжения. Кожа на лице в том месте, куда он прикладывал арбалет, покраснела и закровоточила. Указательный палец, которым он давил на крючок, болел неимоверно. Он потерял счёт времени. Он так устал, что даже думать не мог о каком-то там отдыхе. Болело всё тело, буквально всё. С каждой минутой боль становилась всё сильнее и сильнее. Натруженное и измученное тело требовало отдыха, который хозяин не мог ему предоставить. Стоило лишь расслабиться, как тут же становился покойником. Промедлил – мертвец. Растерялся – обгоревшая туша или разбитая или покалеченная туша мяса замес-то живого тебя.
Он терял скорость, терял сноровку и внимательность. Он был человек, а не машина. Промахи становились всё чаще. Уже не так шустро он покидал свои укрытия – то и дело волна жара обдавала его или тот или иной камень, кирпич, кусок земли, врезался в тело, добавляя новый синяк, новую ссадину, новый ушиб. Всё его тело превратилось в один большой, кровоточащий синяк. И он был не один такой. Все арбалетчики, что дожили до этого момента, страдали примерно теми же симптомами. Становилось всё яснее, что так долго продолжаться не может…
Однако иррационально все понимали, что именно здесь, на этой улице, сила идёт на слом силе. Командиры в штабах рисовали стрелы, но солдаты и так видели, что в битве наступил момент натянутой струны. Пусть и не осозновали это. И гвардии капитан арбалетчиков, чьё подразделение приняло на этой улице бой и, фактически, смерть, это понимал. Он не позволял свои людям отступать, собирал разрозненные остатки других частей, сколачивал из них группы и отправлял на фланговые контрудары, из которых возвращались немногие. Он как мог сдерживал клин рвущихся элементалей, и у него это получалось.
На улицах этого города он положил почти всех своих людей. Тех кого знал в лицо, с кем был дружен. Он учил их, тренировал их и командовал ими. С каждым своим солдатом он был на «ты». Каждый мог назвать его своим другом с той лишь договоренностью, что это ещё и командир. Фактически, за мирное время, они стали ему как сыновья. Но пришёл момент, когда сыновей приходится посылать в бой, на смерть. И он сделал это без малейших колебаний. Ещё позавчера он пил с этим сержантом в баре. Сегодня он лично добивает его, чтоб не мучился. Он положил своих солдат, своих сыновей. И сам навек остался в городе, так и не выбравшись из его смертельных лабиринтов и закоулков.
Струна порвётся. Элементали сначала остановятся, потом смешаются. А затем и побегут, когда солдаты Империи, увлекаемые лично капитаном, перейдут в контратаку. И настанет момент, когда он не успеет увернуться. Даже хоронить будет нечего.
Но это будет потом. | | супер | Сколько не перечитывал - критиковать нечего...
Респект одним словом. |
К списку тем
|
